короткое, суховатое, но содержание его трудно укладывалось в голове матери.
«Уважаемая Вероника Семеновна! примите от меня скромный денежный подарок. Это вам на мелкие расходы и на одежду Матильды, ей я думаю, уже пятнадцать лет. Если вы не возражаете и Матильда согласна, привозите ее в Москву, я устрою ее в английскую школу, где ряд предметов преподаются на английском языке. Если она будет хорошо учиться, я пошлю ее в Англию через год. Все расходы я беру на себя, – должен же я когда-то отблагодарить вас и ее за доброту, и ласку ко мне в один из самых трудных периодов моей жизни. Мой адрес и телефон…, звоните мне, как только решитесь, и у вас будут билеты на руках, я выйду вас встречать. С уважением и любовью к вам Борис Громов».
– Мама, я еду! – воскликнула Матильда и захлопала в ладоши. – Давай собираться, а то прозеваем. Борис Петрович может передумать, либо там, в школе, место займут другие. Где мое платье? я оденусь. Мама, ну что ты молчишь? Говори! Ты согласна, мама? Ну конечно ты согласна, если это не сон. Я снова увижу дядю Борю, я хочу его увидеть, я все время думаю о нем. Мои мысли о нем передались ему. Это телепатия, точно, мама, – лепетала Матильда, целуя мать то в одну, то в другую щеку.
Поведение дочери напугало мать. В самом деле, раньше она очень редко заикалась о Борисе Петровиче, а теперь, получив известие о нем, она совсем рехнулась. А что будет дальше? Она подрастет и добровольно станет подстилкой у этого Бориса, а он давно уже женат и у него трое детей.
– Доченька, мы должны благодарить Бориса Петровича. Он действительно наш отец. Тысяча долларов в такую трудное время для нас просто спасение, но ты растешь и через каких-то три года ты уже будешь девушкой способной стать… женщиной. Не думаешь ли ты, что тебе за все придется расплачиваться своей невинностью. У Бориса Петровича, конечно же, есть жена и куча любовниц, как у всякого зажиточного человека. Я говорю с тобой, как со взрослой.
– Мама, если Борис Петрович никогда не потребует от меня благодарности, он относится ко мне как к ребенку и будет всю жизнь так относится. Кто я для него. Я некрасивая, мама. Худая, кости торчат, живот провалился, колени выпирают и вся кривая какая—то, – сказала дочка и стала вытирать личико полотенцем. – Ты переоцениваешь меня, мама. Я и в школе никому не нравлюсь.
– И ты переживаешь?
– Да. Я очень, очень несчастна. Каждый день смотрю на себя в зеркало и нахожу, что уродлива. А так…, если бы Борис Петрович намекнул на такую благодарность, о которой ты говоришь, я была бы просто счастлива.
– О, Боже! о чем ты говоришь, дочка? Нет, нет, никуда мы не поедем. Сиди дома, – строго сказала Вероника Семеновна.
– Мама, но ты только представь: возвращаюсь я домой после школьного вечера, либо из дискотеки одна темными закоулками, переулками и меня встречает группа волосатых мальчиков, все пьяные от спиртного, либо от наркотиков. Что им от меня потребуется? Известно,