что жутко замёрз. Кроме того, едва живой мочевой пузырь всё-таки капитулировал перед бывшим бойцом «Красной Армии».
– Ох, забодай тебя комар! Обоссался таки! – запричитал старик еле шевелящимся языком. Во рту всё пересохло и меж собой слиплось. – Не вижу ни чаго! Дух, ты где? Погодяй, не уходи!
Но ответа не последовало.
Егерь поднялся на четвереньки и огляделся. Никого. Голубя, как корова языком слизала.
– Эээй! – в отчаянии и, ещё на что-то надеясь, крикнул егерь, но получился у него не крик, а жалкий хрип.
Тут раздался знакомый топот лап по лестничным ступенькам, и в сарае появилось маленькое мохнатое чудовище, радостно машущее своим облезлым хвостом.
– Шарик…
Увидев пса, Иван Карпыч заскрипел всем своим дряхлым существом и поднялся на ноги. При этом у него нарисовалось такое выражение лица, словно он только что сбросил с плеча стокилограммового немецкого языка, которого пронёс без остановки километров двадцать.
Старик грустно глянул в тёмный угол с соломой, где недавно сидел голубь, затем перевёл взгляд на окошко, в которое птица выпорхнула, и глубоко вздохнув, наклонился за охапкой дров.
– Ну что, кабысдох, – прошамкал дед, взяв в руки четыре полена. – Теперича мы с дровами. Кхе-кхе-кхе. Пошли баланду тебе варить, а то, небось, на сухарях уже у тебя кишка кишке кукиш кажет!
Карпыч потрепал собаку за ухом, и следом за ней стал подниматься по лестнице в сени.
До самой весны исправно топилась изба Ивана Карпыча, и не знали они с Шариком больше ни холода, ни дефицита горячей пищи.
Но однажды в апреле месяце, рано утром, к Карпычу приехал почтальон, который всегда приносил старикам пенсию. Он очень долго стучался в дом, но ответом ему на этот раз служила лишь гробовая тишина, не залаял даже егерский пёс.
Почтальон с изумлением заметил, что возле избы старого егеря сегодня чувствовалось какое-то странное умиротворение: не щебетали, радуясь весенним денькам, птицы, не колыхались от дуновений ветерка веточки яблонь и слив, да и дуновений-то ни каких не было – полный штиль и мёртвая тишина. Даже труба на крыше не источала из себя ни единой дыминки, хотя особое тепло в этот край ещё не пришло.
И только удивительно красивый белый голубь сидел на коньке дома, курлыкал и внимательно разглядывал гостя.
А Иван Карпыч, Евдокия Фёдоровна, Владимир Иванович и собака Шарик, в это время были уже очень далеко отсюда. Они шли вместе, по направлению к яркому Свету, где их ждали все друзья. Они были молоды, красивы и бодры. На их счастливых лицах ослепительно светились улыбки, а на душе было очень тепло…
Теперь навсегда, и без дров…
РАСКАЯНИЕ
РАССКАЗ
«Отчего-то вдруг затужил,
Перестал самим быть собой…
Значит, видно, не так я жил,
Раз покинул меня покой?»
(«ВремяДо» – Православная Русь)
Россия,