лицо, а теперь, с поврежденной ногой, взволнованное выражение шло мне даже больше. Я провел рукой по волосам. – Мы надеялись попасть в долину Сандия… в деревню Нью-Бетлехем. Она находится выше пяти тысяч футов над уровнем моря, так что можно найти более морозостойкие растения.
Мартель опустил взгляд на бокал с вином и снова посмотрел на меня.
– Именно там находятся последние хинные леса.
– Да, я… знаю об этом. Я садовник. Боже, я знаю, о чем вы подумали. Я знаю, что хинные деревья росли здесь испокон веков, просто я… не знал о местной политике.
Теперь Эрнандес и Киспе тоже прислушивались к нашему разговору. Мальчики, сидевшие у огня, обменивались испуганными взглядами. Клем по-прежнему лежал в бессознательном состоянии. Я не раз отмахивался от мысли, что когда-то был таким же сильным и неторопливым, как Рафаэль, но она возвращалась и каждый раз обдавала неприятной резкостью. Я положил руки на столовые приборы и позволил им немного дрожать. Это было легко: еще со времен экспедиций в Китай в минуты волнения у меня появлялся легкий естественный тремор, который я мог остановить, сосредоточившись. Здесь руки дрожали еще сильнее, чем дома.
– Меня не отправили бы сюда, если бы здесь было так опасно.
Мартель кивнул.
– Нет, успокойтесь. Но послушайте. Не хочу обидеть вас, но вы можете доказать, что приехали в Перу за кофе, а не за цинхоной?
– Я не могу доказать обратное. Я… я могу рассказать лишь, как узнал о кофе.
– Продолжайте.
– Я рассказал вам о моем дедушке. Он остался жить в Нью-Бетлехеме и привез домой самые разные растения – орхидеи, белые сосны… Среди них был кофе, который хорошо переносил морозы. Растения были утеряны, а теперь сады Кью и Министерство по делам Индии заинтересовались ими. Мы надеялись добыть новые образцы. Я никогда не слышал, чтобы этот вид кофе рос в других местах, поэтому мы отправились…
Мартель резко повернулся к Рафаэлю.
– Что скажешь? Как у тебя с морозостойким кофе?
– Не жалуюсь, – ответил он.
– Он существует?
– У меня целый сад этого кофе. Даже у вас есть немного. По вкусу как какао.
Мальчики и индейцы, которых мы встретили на нашем пути, говорили на смеси испанского и кечуа, но речь Рафаэля была чистой. К тому же он говорил тихо, что придавало его словам элегантности.
– Ах, этот, – воскликнул Мартель. – Боже, я и не думал, что это кофе. Я был уверен, что ты просто не знаешь, как будет «какао» по-испански.
Рафаэль перевел пустой взгляд на свой бокал с вином и промолчал.
– Не смотри так. Помнишь, когда-то ты не знал, как будет по-испански «собор»?
– Нет, – ответил Рафаэль, не отрывая глаз от бокала, – это вы не знали. «Собор» по-испански qorikancha.
– Так называется собор в Куско.
– А как вы называете более древнее место, на котором он построен? – Длинные предложения Рафаэль произносил странным голосом. Он словно добывал слова в глиняном карьере.
– Фундамент, – уверенно