Остановился на пороге и прищурился. Ранние, но уже жгучие августовские лучи, облили его худое смуглое тело приятным, ласковым теплом. Ступил на землю. И она, не успевшая остыть за ночь, тоже подарила ему тепло.
В хлеву чернобокая корова медленно повернула голову, с надеждой посмотрела на мальчика огромными масляно-корич-невыми глазами, в уголках которых горели яркие, призывные светлячки. Ей надоело стоять в тёмном сарае, и она не могла дождаться, когда позволят выйти.
«Опять я босой по навозу, – с сожалением подумал Илья. И смело ступил на холодный пол хлева. – Как ботинки, так Тольке первому… А мне после него… и только рваные… Я с весны всё время босиком хожу…»
Почувствовав возле себя человека, корова угодливо наклонила голову, предлагая, наконец, отпустить её в стадо. Илья отодвинул отгородку. Марта оттолкнула мальчика в сторону надутым животом, торопливо пошла во двор. Ей вослед призывно и жалостливо замычал телёнок…
Корова деловито шла по пустой улице, стараясь на ходу ухватить листочки с веток сирени, выбивавшихся из-за плетёных изгородей. Илья семенил следом. Нёс в руках кнут, и хотелось, чтобы корова вдруг залезла в чужой двор или хотя бы остановилась. Тогда он смог бы крикнуть на неё и пустить в ход новый кнут. Но животина торопливо переставляла ноги, спеша в стадо.
«Не проснулся раньше мамки, зато на улице я первый», – радостно подумал Илья и, понимая, что не дождётся, когда корова заберётся в потраву, размахнулся и с силой резанул кнутом воздух перед собой. Кнутовище изогнулось, плетёная бечёвка завертелась змеёй и гулко выстрелила. Корова испугалась, побежала.
На пустом выгоне у колодца сидел пастух дед Афанасий в ожидании стада. Подогнав корову к колодцу, Илья глянул на старика и испугался. Тот смотрел на мальчика пустым взглядом выцветших белёсых глаз и, как показалось Илье, не видел его. Подумалось, что пастух умер.
«А кто же погонит стадо!? – испугался мальчик. – Коровы колхозу потраву сделают… Сафрон-пасечник за потраву трудодни заберёт… А то и корову со двора сгонит! А зимой нельзя без коровы! Погоню Марту обратно… Пусть лучше по двору ходит…»
Но старик вдруг встрепенулся и, увидев перед собой мальчика, спросил:
– Это ты, Верещага… Тебе сколько лет?
«Тольке десять…– соображал Илья, – значит, мне шесть… А зачем ему знать про это?..»
– Не хочешь говорить, – согласился со своими мыслями старик. – Молчать лучшее завсегда… Я у вас во дворе через неделю стою. А сегодня я у Вальки Рыбака… – Пастух снова провалился в сон. Рот его открылся, выказывая пяток, одиноко торчащих зубов – два сверху и три снизу.
«Марту надо домой! – решил Илья. Хотел побежать к корове,
которая мирно паслась. Но увидев, что из переулков на выгон гнали коров, остался стоять в растерянности. – Погоню назад – станут смеяться…»
– Эй, дед, принимай! – К колодцу подошёл Валька Рыбак, молодой мужик в серой рубашке и соломенной шляпе. Протянул старику тряпичную сумку с едой. – Гляди, не засни, дедуля!
– Не боись, – ответил пастух. Взял сумку,