положил гривенник в отверстие монетного рычага и опустил её в гулкое пустое нутро.
На противоположном конце молчали.
Слушая гудки, он шептал себе беспрерывно: «Сейчас подойдёт… Сейчас… Из коридора не слышно – дверь закрыта плотно. Занята. – Глаза ловили за окном спины товарищей. – Ещё немножко… Сейчас подойдёт…»
Колонна качнулась и исчезла из маленького, перехваченного газетным крестом, оконца.
– Деньги забыли! – закричала вслед девушка, протягивая червонец. – Возьмите!
– Да, да. А вы, правда, были на концерте? Очень страшно всё?
– Сначала боялась. Думала, остановится оркестр, а потом… Бегите!
– Я вернусь и принесу деньги. Только никуда отсюда не уходите… Я верну.
Улицу стали заполнять люди. Их становилось все больше, и скоро уже две колонны двигались навстречу друг другу. Эта, вторая, несла и везла домашний скарб, вела детей, сама молчаливая и не глядящая по сторонам.
– Вы откуда? – спросил он у шедшего мимо человека.
Ему не ответили.
– Вы откуда?
– Отсюда. – Молодая женщина с ребёнком на руках показала на соседний дом.
– Куда?
– Пока по Владимирке – ответил уже другой торопливый голос. – А там видно будет.
– Куда успеем дойти, – добавил кто-то.
Среди толпы вдруг выросли две «полуторки», на кузовах которых громоздилась мебель. У одной через задний борт свисал ствол пальмы с игламилистьями. Машины пытались бесцеремонно расталкивать людей, пронзительно сигналя. Но толпа не реагировала. И казалось, автомашины вот-вот сойдут с ума от собственного истерического воя.
Колонну догнали «полуторки».
– На машины, поротно!
Ехали очень медленно и долго, всё время пропуская вперед по дороге то гусеничные тягачи с гаубицами на прицепе, то такие же «полуторки», гружённые доверху ящиками. К вечеру их обогнал даже кавалерийский полк, тянувшийся легкой рысью, длинный, как разноцветный бесконечный шарф.
Остановились у маленькой деревеньки, когда совсем стемнело. Вдали угадывались силуэты изб. В деревню въезжать не стали – выгрузились на дороге у края поля.
– Командиры рот, ко мне! – скомандовал капитан.– Остальные – вольно!
Всё вокруг таилось пустотой. Только несколько деревьев, голых, худоветких, сгрудились вдали и взволнованно гудели, будто готовившаяся в полёт стая больших птиц.
Откуда-то из поля, из-под земли возникли люди. Они окружили капитана, и один, должно быть самый главный, беспрерывно указывал то на прибывшую братию, то на поле и деревню.
Капитанский голос вновь построил колонну.
– Товарищи трудармейцы! – звучало твёрдо, без торопливости и нервозности. – В пяти километрах от нас вторая линия нашей обороны. Может так статься, что уже завтра передовая переместится сюда. Чем быстрее мы сделаем для наших бойцов окопы, тем… Задержать врага! Задержать на неделю, на день, на час. Это, товарищи, означает, что столицу мы сдать не можем. – Капитан сделал паузу, облегчённо вздохнул и мягким