мы будем там же работать, где и позавчера, или на новом месте? – спросил толстяк.
– На новом, – авторитетно ответил дядя Коля. – И где-то близко, раз машин не дают. Пéши далеко не протянешь.
– Да, верно ведь… А десять дней назад Орёл сдали. А у меня там сестра, знаете ли… с малолетними внучатами…
– Послушайте, Дмитрий Савелич, вы же Вебер! – словно спохватившись, произнёс дядя Коля.
– А почему, собственно говоря, вас это удивляет?
– Выходит, вы – немец.
– Выходит… немец против немца?
– Как вроде… – смущённо сказал дядя Коля.
– В Россию моего прадеда привезли в утробе матери. Я уже десятый Вебер, а отец мой кочегаром был на «Варяге»…
– Мой сын… – дядя Коля неловко запнулся. – Сказал… что вчера приказ был… всех немцев выселять… Он по квартирам ходил.
– Наверное, и ко мне приходили. Но я у товарища ночевал. Взял рукопись и к нему… Дома одному неуютно. А считать меня немцем – абсурд. Пушкин тогда вовсе не русский, а эфиоп. И дело не в национальности. – Вебер долго рылся в кармане брюк. Вытащил носовой платок и громко высморкался. – Гёте и Шиллер – немцы… Но я иду воевать не против них…
О чем говорили соседи дальше, он не слышал. Стал ловить ритм шагов колонны, и в голове начала рождаться мелодия, пронизанная огнём, мощная, как гром. Музыка становилась всё сильнее и зримей. Поглощённый сладостным, завораживающим потоком звуков, он так увлекся, что не заметил, как отстал.
– Подравняться!
Он словно проснулся. Огляделся по сторонам и, обрадованный тем, что никто не видит его, запрыгал догонять колонну.
– А ещё один мой приятель в ополчении, – тихо говорил Вебер. – Мы в военкомат ходили. Его взяли. А меня вот… Что будет, если Москву возьмут?..
– Выбросьте вы, наконец, эти мысли из головы! – возразмо отрывисто чей-то голос. – Это где такое видано, чтоб Москву сдавать?
– Повторение – мать учения… – заметил Вебер.
– Это когда!? – угрожающе спросил голос.
– Ведь не даром Мрсква… французу отдана…
– Вот одно плохо – отступаем,– перебил перепалку дядя Коля. – И главное – почему?
– Это вечный вопрос для России. Кто-то из немцев, не то Бисмарк, не то Вильгельм, сказал, что мы, русские, медленно запрягаем, но зато быстро ездим. Или что-то в этом роде. Точно не помню. Так надо же всю страну запрячь. – Вебер сжал кулак и дёрнул видимую ему одному вожжу.
– У меня чувство неуверенности родилось уже в тот момент, когда товарищ Молотов подписывал пакт6… Какой-то он слишком выгодный был… И всё хорошо. Чего-то он нам сулил, иначе мы бы его не подписывали. Да вот не вышло.
– Что теперь судить. И вообще лучше об этом… – Вебер метнул настороженные взгляды по сторонам.
– Да, но кто-то же должен нести ответственность, – прошипел осторожно дядя Коля. – Хоть моральную. Ну, хоть какую…
– Разберёмся после войны…
Путь колонне пересекла другая – красноармейцы на лошадях тянули пушки.
Желая