догадался о Машкиных мыслях про полицию. Точно.
– Та женщина, которую вы видели, – он дернулся, словно сама тема была крайне неприятна. – Ее на самом деле не существует. Конечно, если вы не верите в призраков.
– Призраков? – повторила Машка.
– Призраков. Духов. Привидений. Полтергейстов. Всякую сверхъестественную хрень. Вы же не верите?
– Не верю.
Вообще-то Машка не то чтобы совсем не верила, но признаваться в слабости ей было неудобно.
– Вот и замечательно. Думаю, сегодня же вам расскажут местную легенду…
– Но та женщина…
– Актриса, которую наняли, чтобы попугать меня.
Машка окончательно растерялась. Тип не выглядел напуганным, скорее очень-очень злым. Да и сама шутка, кто бы ее ни затеял, выглядела… нелепо.
– И вряд ли с ней случилось что-то плохое. Там или пещера, или карниз, но мне случалось видеть и более впечатляющие трюки, – он потер щеку. – В общем, пожалуйста, не упоминайте о том, что видели.
Тип даже снизошел до того, чтобы вежливым быть.
– Не буду, – пообещала Машка.
Не то чтобы его рассказ успокоил, скорее уж появилось много вопросов, но полиция в этом доме явно была бы лишней.
– Вот и умница.
Он ушел довольным, а Машка, скинув покрывало, отправилась в душ.
Следовало признать, что, несмотря на не самую теплую встречу, поселили ее с шиком. Небольшая и уютная гостиная с декоративным камином, спальня, окна которой выходили на озеро. Гардероб. И санузел.
Горячая вода окончательно примирила Машку с жизнью. А шоколадный батончик, благоразумно спрятанный в бауле, поднял настроение на недосягаемые высоты. Жизнь в целом прекрасна, а с мелкими неприятностями Машка как-нибудь да справится.
Она доедала батончик, когда в дверь поскреблись.
– Войдите, – сказала Машка, отчаянно запихивая последний кусок шоколада в рот.
Немолодая женщина со взбитыми, выкрашенными в ярко-рыжий колер волосами, проскользнула в Машкину комнату бочком.
– Надо же, – сказала она, оглядевшись. И повторила. – Надо же…
Взгляд ее сделался колючим, недружелюбным. И Машку она разглядывала долго, а Машка, не выдержав, разглядывала женщину. Некрасивая. Постаревшая, но отчаянно пытающаяся скрыть возраст. Пудрится без меры, и пудра забивается в морщины, отчего круглое личико кажется изрезанным трещинами.
Ресницы наклеены. Губы подведены. И помада дешевая, какого-то невероятного ярко-лилового оттенка. Впрочем, он сочетается с пластмассовыми бусами, что в три нити обвивают полную шею женщины. И горох на желтой ее блузе такого же цвета.
– Извините, – прервала Машка затянувшееся молчание. – Чем могу вам помочь?
– Я – Софья Ильинична, – женщина одернула блузу.
– Очень приятно. Мария Ивановна. – Машка всегда немного переживала по поводу своего имени, слишком уж простого, а в сочетании с отчеством и вовсе обыкновенного, скучного.
– Машенька, – тотчас переделала женщина