в глубину, в самые недра лабиринта. Всё это время он касался левой рукой камней, чтобы в случае чего выбраться наружу по той же стороне. Парень взглянул на небо. Солнце приближалось к зениту. От быстро нагревающихся валунов накатывал жар.
Какое-то время он колебался, в какую сторону пойти, и задумчиво глядел на свою короткую тень. Он стал так же неподвижен, как окружавшие его камни, пока странная улыбка не оживила его лицо. Ян завертел головой и опустил левую руку. Ноги понесли его по тропе – то направо, то налево, то снова направо, в хаотичном случайном порядке.
Бродяге неважно, куда он идёт. Бродяга не знает, что его ждёт.
Мысли в его голове слились в начало какой-то мелодии. В лицо подул прохладный ветерок. Он принёс запахи свежей листвы, сырой древесины и неизвестных цветов. Запахи дрожали в воздухе, смешивались, и хотя это казалось невозможным, звенели.
…Всё, что он слышал о Звенящих Садах, лишь отдалённо напоминало увиденное. Конечно, там были деревья с плодами и листьями, и он даже разглядел хрупкие кристаллы, покрывающие веточки, о которых ему рассказывал отец. И всё же ничего подобного Ян не ожидал увидеть.
Например, никто не говорил ему, что Сад плывёт, как туманный остров, как облако, едва касающееся земли. Он плывёт над камнями, и длинные бледные корни со стеклянными коготками тянутся следом, издавая тихий звон. Человека, оказавшегося внутри этого облака, Сад обнимает и пропускает через себя, шурша и благоухая. Он словно знакомится с ним, ощупывает, изучает его мысли и чувства. Но это не грубое вторжение, а скорее взаимное любопытство.
В Саду Ян не встретил ни одного знакомого растения. Да и растения ли это были? Полупрозрачные побеги с тускло светящимися плодами: гирлянды ягод на тонких стебельках, сочные грозди в мозаике хрустальных листьев и цветы, распускающиеся против всех законов природы тогда, когда они того хотят.
Бродяга стоял целую минуту, стоял месяц, стоял год. Он стоял миг и стоял вечность, пока не расслышал шелест волн, ритмичные накаты моря и чаячий крик. И хотя вокруг, каждый на свой лад, но, не мешая общей гармонии, лились другие звуки, именно эта часть сада позвала его к себе. Позвала то ли мелодией, то ли запахом соли и водорослей. Бродяга раздвинул запутанные побеги, ощущая кожей пульсирующие плоды, и вдохнул, полной грудью вдохнул музыку…
Он появился на каменистой тропе, когда солнце уже садилось.
Он напевал себе под нос, но Дина в вечерней тишине хорошо разобрала слова:
Нет, женщина, не плачь.
Нет, женщина, не плачь
И больше никогда не роняй слёзы.
Нет, женщина, не плачь.
У валуна он совершил какое-то па, заметил девушку и от неожиданности чуть не свалился с дорожки. Ещё бы – она, наверное, выглядела ужасно: лицо зарёванное, нос распух, коленки ободраны. И песня, странная песня, с незнакомым мотивом, которую он пел так, будто издеваясь над ней:
Нет, женщина, не плачь…
– Я вижу, ты нашёл то, что искал, – сказала она и поёжилась от звука собственного голоса.
Бродяга молча подошёл. Большая жестяная банка