Всё в тон, со вкусом и без изысков.
– Что это была за песня? – спросила она. – Никогда раньше не слышала.
– Она из Звенящих Садов. Мой отец привёз её оттуда много лет назад.
– А… – кивнула она, – теперь ясно.
– Что ясно?
– Почему она так звучала.
– Как?
– Ну, немного старомодно.
Ян опустил голову, сделал вид, что поправляет значок на воротнике.
– Поэтому я и еду в Сады. Хочу выбрать что-нибудь сам.
Девушка прикусила нижнюю губу, бросила взгляд на свой футляр.
– Значит, едешь в Сады?
– Ага.
Он успел заметить, как в глазах у неё вспыхнул огонёк, словно кто-то чиркнул сломанной зажигалкой, высекая искры. Теперь и он её вспомнил – этот взгляд и улыбку, затаившуюся в полумраке среди оранжевых лиц зрителей, собравшихся у костра.
– Почему ты одна? Где твои друзья? Вас там человек двадцать было.
– Они мне не друзья, – спокойно ответила путешественница. – Наш оркестр гастролирует по стране. Скука смертная.
– Так ты что, сбежала?
Она лизнула эскимо. С неудовольствием взглянула на поднимающееся солнце:
– Опоздала на автобус. Как бы случайно. Им нравится играть, а мне – сочинять. Ничего не поделаешь. Я ищу новый стиль, иное звучание, понимаешь?
Он кивнул. Уж кто-кто, а он её отлично понимал.
– Скрипка? – кивнул он в сторону футляра.
– Ага. Семилетка в музыкальной школе. А сейчас я на третьем курсе консерватории.
Ян с уважением кивнул.
– А ты?
– Самоучка, – ответил парень. – Так, умею всего понемногу.
Она забавно пошевелила бровями – мол, с тобой всё ясно. Небрежно бросила:
– Значит, едем в Сады?
Он усмехнулся. Перекинутый через дорожную сумку пиджачок с плечиками, и туфельки, и миниатюрные ухоженные руки выдавали в ней жительницу столицы. И хотя у неё почти не было багажа, он мог поспорить, что её сумка почти вся забита редкими книгами.
– А не боишься ехать с первым встречным?
– Ну ты же не бродяга какой-нибудь.
Мотоциклист прыснул.
– Что, – наморщила она лобик, – нигде не учишься и нигде не работаешь?
– Уже нет.
– Ну хоть дом-то у тебя есть?
– Конечно. Есть родители и два брата.
– Вот и отлично. С двумя братьями хочешь не хочешь, а начнёшь бродяжничать. Давай, заводи мотор и покажи мне, как правильно сидеть на этой штуке.
– Сначала надень вот это, – он нахлобучил на неё потёртый шлем.
Она неловко повертела головой, подняла руку с мороженым и чуть не ткнула им в стекло. Оба расхохотались.
Когда с эскимо было покончено, а вещи уложены в багажник и седельные сумки, он повернулся и сказал, чуть-чуть заикаясь:
– Тебе нужно держаться… держаться за меня, чтобы не упасть.
– Понятное дело.
Она забралась на сиденье. Мотоцикл пружинисто осел. От неё пахло морем и цветущей вишней.
– Готова?
Её