Степановной и убедила отпустить Полину с ней к Долматовой. (Сами же Вельские собиралась в другое место.)
Решив, что сегодня необходимо выглядеть заметно, Полина надела свое самое оригинальное платье. Юбка у него была белая, а лиф, весь целиком – цвета морской волны. Этот самый лиф был щедро украшен розами и многочисленными складочками. Такими же розами, цвета морской волны, был отделан в два ряда подол юбки. Подобная вычурность одежды уже входила в моду, однако многие петербургские дамы все еще не решались ей следовать, предпочитая старую благородную простоту.
На голову Полина, по совету Элеоноры, накрутила объемный тюрбан, перевитый золотой нитью. С помощью рубинового аграфа к тюрбану крепились пышные, изогнутые страусовые перья.
Когда Полина, одевшись, сошла в гостиную, Дарья Степановна восхищенно всплеснула руками, а Юрий Петрович озадаченно нахмурился.
– Ну, ma chere enfant, что-то на этот раз ты уж чересчур… расстаралась, – пробормотал он. – Что за причудливое одеяние? Да разве молодые девицы носят тюрбаны? Мне казалось, что только замужние дамы. И талия что-то уж… слишком низка. Как-то неестественно даже… Или как раз естественно, но все равно чудно. А розанов-то сколько! Словно на тебе не платье, а цветочная клумба.
– Ах, Жорж, сделай одолжение, перестань нести вздор! – раздраженно перебила княгиня. – Да что вы, мужчины, можете в этом понимать? По мне, так Поленька выглядит настоящей гранд-дамой. И не только я, но и Ленора так считает: она видела, во что Поленька собирается одеться, и полностью одобрила.
– Подумаешь, Ленора! – обиженно проворчал Юрий Петрович. – Тоже мне законодательница мод нашлась. И вообще, любезная женушка, к твоему сведению, понятие «гранд-дама» нельзя применять к семнадцатилетней девушке! Так можно говорить только о замужних, да-с! А впрочем, я с вами не спорю, – примирительно закончил он.
Замечания отца обеспокоили Полину. Но приехавшая вскоре Элеонора наделала ей таких комплиментов, что сомнения девушки рассеялись. Почувствовав себя окрыленной, Полина торопливо простилась с родителями и отправилась с графиней Лисовской в долматовский особняк.
Владимир с Александром приехали на вечер чуть раньше.
– Знаешь что, Саша, – говорил Владимир Зоричу, оправляя перед зеркалом свой вишневый фрак, – я, кажется, окончательно решился ехать с тобой за границу. Да и, в самом деле, чего ждать? В отставку я вышел, дороги подмерзли, позавчера управляющий отчитался по имениям и привез деньги. Самое время отправиться, не так ли?
– Верно, – согласился Зорич. – Если без промедления махнем в Париж, то как раз поспеем к началу сезона. Нет, mon cher, ты только подумай! – внезапно воскликнул он с прорвавшимся чувством. – Снова увидеть Париж, с его дворцами, оперой, Булонским лесом… И женщинами! Такими, каких нет больше нигде, ни в одной европейской столице. Черт, мне даже не верится, что когда-то мы провели там целых три года.
– Да, это