сомнения мучили ее с того самого момента, когда Эмильян высказался до конца.
Психолог прекрасно знал, насколько судье не терпится поделиться с ним впечатлением от этих свидетельских показаний. Но корень вопроса был в другом.
Сказал ли Эмильян правду?
– У детей пластичный ум, – заговорил эксперт. – Иногда они создают ложные воспоминания, но это необязательно выдумки: дети искренне убеждены, что пережили то или иное событие, даже совершенно абсурдное. У них настолько живая фантазия, что самые странные вещи им кажутся настоящими, но настолько еще незрелая, что не позволяет отличить реальное от воображаемого.
Очевидно, для Бальди такого объяснения было недостаточно.
Перед тем как сесть за стол, она направилась к окну и распахнула его настежь, будто в разгаре лета, хотя стояло зимнее утро, холодное и хмурое.
– По одну сторону у меня молодая пара приемных родителей, которые долго стремились к тому, чтобы им доверили ребенка; заботливые дедушка с бабушкой, способные порадовать любого внучка, и священник, который уже много лет бьется за то, чтобы вырывать несовершеннолетних, таких как Эмильян, из невыносимых условий и обеспечивать им будущее, полное любви… По другую – этот очаровашка, этот живчик, который нам рассказывает о какой-то святотатственной языческой оргии.
Под сарказмом судья скрывала разочарование, и Джербер понимал, что ее выбило из колеи.
Эмильян родился в Белоруссии, гипнотизер читал и перечитывал его личное дело. Согласно документам, в два с половиной года его забрали из семьи, где ребенок подвергался дурному обращению во всех его видах. Мама с папой забавлялись, испытывая волю ребенка к тому, чтобы пребывать в этом мире, этакая игра на выживание. Целыми днями его оставляли голодным, плачущим, барахтающимся в собственных экскрементах. К счастью, напомнил себе Джербер, у детей до трех лет нет памяти. Но естественно, где-то в мозгу Эмильяна запечатлелось что-то от былого заточения.
Отец Лука нашел его в каком-то приюте и сразу выделил среди остальных детей: Эмильян отставал в развитии и с трудом говорил. Священник, возглавлявший ассоциацию по заочному усыновлению, активно действовавшую на территории бывшего Советского Союза, нашел для мальчика семью, молодую супружескую пару из своих прихожан; после бесконечных и дорогостоящих бюрократических процедур тем наконец удалось забрать ребенка в Италию.
Прожив год в счастливой семье, Эмильян догнал своих сверстников и уже довольно бегло говорил по-итальянски. Но когда, казалось бы, все устроилось как нельзя лучше, у него проявились симптомы ранней анорексии.
Отказываясь от еды, он превратился в мальчика-привидение.
Приемные родители водили его от одного врача к другому, не скупясь на расходы, но никто не был в силах ему помочь. Врачи, однако, сходились на том, что источник столь серьезных нарушений питания следует искать в прошлом ребенка, когда он был заброшен и подвергался дурному обращению.
Несмотря на бессилие врачей, родители не сдались. Приемная мать даже оставила работу, чтобы полностью посвятить себя сыну. При таком положении вещей не