же, поморщившись, поступил и Эрлан. А Гелиния, ругнувшись в сердцах, принялась наводить на столе хотя бы видимость порядка.
Для нее не стало откровением «божественное» происхождение мужа, он рассказал об этом заранее, как о веселом казусе. Мол, этруски сами определили, он повода не давал. Сейчас убедилась в полнейшей серьезности их убеждения, и это приятно грело ей душу. Еще бы! Быть женой сына бога (да пусть даже пасынка и пусть ненастоящего), но в этом уверены все окружающие – это выше, чем быть царицей! Положение настоящего этрусского царя – наглядное тому подтверждение. Раньше Эрлан почитал Руса как своего принца, а теперь… Гелиния затруднилась с определением, но одно уяснила точно: ее ненаглядный самый главный в Этрусии! И он ее любит. Правда, напился, как раб в освобождении, никогда таким не видела, но в данной ситуации это – необходимо. Ничего, протрезвеет.
– Какую Силу? – не понял Эрлан. – Он вроде не был склонным… А-а-а! Ты же провел обряд обретения соратников! Точно! Подожди, так его к нашим жрецам надо…
– Не, он к силе Геи склонен. Не знаю, как так получилось, наверное, они там, – словно надеясь увидеть богов, Рус запрокинул голову, – между собой так решили, я не в курсе.
– Ну да, – согласился этруск, – ты же еще и Гее посвящен, все может быть…
«Та-а-к, милый, тебе еще много предстоит мне рассказать, никуда не денешься!» Гелиния дернулась, услышав об обряде, и продолжила делать вид, что занимается исключительно столом, стараясь стать как можно незаметней. Вдруг еще что-нибудь интересное откроется?
– Кстати, Эрлан, а как дела с орденом Призывающих?
– У-у-у, – царь чуть не взвыл, – это самая большая головная боль! В Думе, ладно, грусситы на гросситов косятся – привыкнут. – Рус хоть и был пьян, но радостно отметил, что нынешний царь, бывший ярый груссит, не причисляет себя к некогда «родной» партии, – А орден… давай завтра, я не соображаю. О, слышишь, опять долбятся! Вот и жену позвали. – При этих словах недовольно скривился, а из-за двустворчатой двери слышался женский голос («глушилка» работала односторонне):
– Эрлан! Немедленно открой дверь! Ты там с женщиной! Если не откроешь, я позову Фридланта!
Гелиния впервые услышала этрусскую речь. Слов не поняла, но общий настрой ясен: жена сильно ревнуют мужа и грозится страшными карами.
В ответ на слова жены Эрлан обратился к Гелинии, забыв, что она не понимает по-этрусски:
– Слышала? Верховным жрецом угрожает. – Вспомнил, что Гелиния иностранка, и продолжил, как и весь предыдущий разговор, по-гелински: – Пятнадцать лет женат, а как была стервой, так и осталась! Родители нас женили, у нас так водится.
«И не только у вас…» – мысленно отметила девушка, отчего-то испытывая довольство.
– Смотрю на вас с Русом и завидую. Эх, мне бы тоже упорство проявить! Теперь поздно. Зато сын – весь в меня и дочка – красавица, обязательно познакомлю! Жаль, видел их нечасто… раньше, понимаешь, я с ней почти не жил… и хорошо было! Теперь приходится… Рус! Ты и про это не поинтересовался,