не решилась. Легла подальше и зажала голову пуховыми подушками. Благо их на огромной кровати нашлось достаточно. Погоревала о своей нелегкой судьбинушке, о тяжкой доле женщины, у которой муж – пьяница, и уснула.
Отказавшись пройти в столовую, куда обязательно сбегутся «лишние» придворные, супруги позавтракали в спальне. Нарядились в свою же походную одежду, проигнорировав принесенные богатые платья, и в сопровождении гвардейцев прошли во вчерашнюю «комнату совещаний», а не «кабинет», как ошибался Рус накануне. Нынче их то ли специально вели по центральным коридорам и залам, то ли народ сбежался поглазеть на Френомова сына – Четвертичного Царя[9], но сегодня через толпу придворных чуть ли не пробивались. Атмосфера звенела любопытством, обожанием, завистью, надеждой и ненавистью – типичными придворными чувствами, и «звериному» нутру Руса это крайне не нравилось. А вот привычная к дворцовым порядкам Гелиния переносила сие внимание вполне сносно, хотя и без одобрения.
Хвала богам, в «совещательной комнате» находились знакомые лица: Фридлант, Вавилиан, Эрлан. Свитки и листы пергамента теперь лежали в образцовом порядке, за которым следил один незнакомый Русу человек, намеренно державшийся в тени – «секретарь совещаний» Горлик. Маги, вчера изрядно принявшие на грудь, сегодня, как и положено, похмельем не страдали[10].
Встреча получилась неожиданно теплой, не чета вчерашней. Эрлан, не без помощи Верховного жреца, окончательно взял себя в руки, смирился со своим положением. С удовольствием, под легкое белое вино, вспомнили былые подвиги, и Вавилиан приступил к обстоятельному докладу. Он так и остался Хранителем традиций, только теперь не грусситов, а всей Этрусии, и хранил, кроме старых традиций, новые наказы «сына Френома». Надо ли упоминать, что Гелиния сидела тише мыши, а уши навострила почище лисицы? Особенно когда разговор шел о подвигах. Многое предстояло выдержать скрытному Русу – не позавидуешь.
Воины обеих партий охотно откликнулись на призыв «окончательного решения кочевого вопроса». Не без трений, конечно, но в целом армия, где сохранили партийные подразделения, показала себя неплохо. Эрлан поправил: «Блестяще», осторожный Вавилиан промолчал.
– Нет, нет, нет! – встрял Рус. – Партийцев необходимо смешивать везде, где только можно! Армия – наиболее подходящий институт, с нее и надо начинать! Забыть быстрее о вековых распрях, забыть!
– Это наказ? – невозмутимо спросил Хранитель традиций, пододвигая себе чистый лист. Секретарь незаметно вложил ему в руку перо.
– Ты что, Рус? – Слово взял Эрлан. После вчерашней пьянки он стал относиться к нему, как к ровне. По крайней мере, в общении. – Так просто это не сделаешь, на своих министрах убедился! Если в одном ведомстве сидят бывшие враги, то плюются, саботируют, интригуют, а ты говоришь – армия! Как бы в спину не ударили.
– А Филарет пробовал?
– Нет, конечно!
– Пусть пробует, – твердо сказал Рус