ловко вскарабкался на верх этого блюда. Встал, стряхнул со штанов прилипший прах гнилой листвы, и, будто танцор на сцене, застучал каблуками сапог. «Посуда» звенела. В последнем «па» с хлопком по ляжке Василий пнул гнилую ветку, чуть не попав Андрею в лоб.
– Ё-б! – выругался тот, но, желая вскарабкаться всё же наверх, тянул свою ладонь к нему: терявшему устойчивость по требовалась помощь.
Крякнув, Васька втащил к себе этот «мешок» в шесть с половиной пудов:
– Каба-ан… Тебя сейчас не то, что в планер – тебя и с парашютом нельзя уже бросить… Байдарка как ещё не проломилась!..
– Сто пять килограмм…
– Сейчас уже меньше. Уж третий день плывём. И если карта не врёт, нам осталось всего пятьдесят километров до устья, ну а там по широкой воде ещё сто километров. Вернёшься ты как натуральный огурчик с российской грядки: тонкий, плотный, естественный. А гардероб смени и выброси! Иначе опять потолстеешь.
– То же мне фитнес-тренер нашёлся… – коря боль в мышцах, ругался барыга. – С тобою так натренируешься, что в гроб!
– Ладно! – оставил лирику Василь. – Скажи мне, милый друг, что это здесь за штука? – он шмаркнул подошвой по прелой листве, обнажив ровную не то металлическую, не то керамическую гладкую поверхность.
Андрюха трезвел.
Увидеть битый самолёт, хоть тривиально, но понятно. Увидеть же вот это «чудо» пред собой – совсем другое.
Страх непонятного сменялся любопытством.
Ах! Если б вовремя смыться!.. – такая потом была мысль. – Пойти и доесть и допить всё, что осталось у них у реки там у костра. Но пьяный мозг хотел разгадок: «и что за «штука» это?!.»
А «штука» не была похожа ни на что – по крайней мере, ни на что, что серийно выпускают, и летает. Василий спрыгнул вниз, ходил вокруг, бурчал:
– Не самолёт!.. Ни сопел, ни воздухозаборников…
– Крылатая ракета!?.
– Смеёшься?!.
– Учебная мишень?..
Василий сел на корточки:
– Смотри! – провёл он пальцем по скруглению бочины. – Похоже, что стекло…
Андрей спрыгнул быстро:
– Дисколёт какой-то! Устойчивая в обтекании, должно быть, модель!.. – остатки институтских, теперь ненужных, знаний из коммерсанта так и пёрли. Андрюха, упиваясь, нёс и нёс о том, что смог в себя впихнуть, учась в МАИ. Была в том ностальгия конструктора, впрочем – так и несостоявшегося.
– Ты брось болтать, «академик»! – прервал его Василий. – Вот интересно, что внутри?
Андрюха стукнул сапогом о бок тарелки:
– Где вход в такое заведенье?!.
Василь пучком травы пытался чистить бок «юлы». Остановился, полез в карман за выкидухой и подцепил концом ножа какую-то ручку. Открылся маленький лючок, и там оказалось опять кое-что вроде ручки. Она поддалась и повернулась – большая, метра два на метр, панель, немного отвалилась от борта и плавно опустилась вниз почти на землю. Она, как телетрап у лёгкого коммерческого лайнера, раскрыла аппарат, недружелюбно маня вовнутрь темнотой. Сравненье с телетрапом было полным, и Васька две секунды будто ждал, что вниз по лестнице к ним