три бочка, полный вина, один бочка пустой. Он не имель мерка и захотель выпить пять ведер вина.
– Одному не выпить! – вставил Александр.
– Закрыль свой рот! – Бухгольц подумал и прибавил: – Он будет приглашаль друзей и с ними выпиваль.
– Они перепьются, – возразил Александр.
– Закрыль свой пасть! – рявкнул Бухгольц, хлопнув по столу ферулой.
Он повторил условие задачи и прибавил:
– Очень простой задач. Если первый будет решить Дубас, Сувор получиль удар. Если Сувор решиль первый, получиль удар – о, не первый и не последний удар! – получиль Дубас. Все поняль?
– Поняли! Поняли! – хором закричали все ученики, поняв главное: что задачу никому, кроме Дубасова и Суворова, не придется решать.
Розовощекий сосед Суворова плюнул на свою доску, стер с нее кисейной брыжей рукава ранее написанное и подсунул доску и грифель Александру.
– Скоро кончаль урок. Решать шустро, быстро! – приказал Бухгольц.
Дубасов заслонил громадной рукой свою доску от Александра и, наморщив лоб, приставил грифель к кончику носа. Александр на одолженной ему товарищем доске что-то начертил и подвинул доску соседу. Тот увидел нарисованного на доске поросенка с хвостиком, закрученным винтом. Внизу было подписано: «Это ты».
Бухгольц, не обращая внимания на учеников, ходил перед столами по классу, размахивая ферулой и напевая себе под нос марш.
Стерев поросенка, сосед прошептал Александру:
– Рачьи буркалы[55]! – и написал: «А ты рак».
Александр приписал две буквы спереди к слову
«рак» и придвинул доску обратно.
Заметив эти проделки, Бухгольц крикнул:
– Юсуп Сергиус, не смель помогаль Сувор!
Подобными развлечениями коротали конец урока и прочие ученики: кто играл в «крестики», кто в «заводиловку». Один Прохор Дубасов страдал над задачей и, вздыхая, ворочаясь на скамье, то улыбался, то мрачнел. Вся доска была у него исписана сложением и вычитанием одних и тех же цифр.
На дворе проиграл рожок, что обозначало конец урока.
Бухгольц сначала спросил Дубасова:
– Что будем услыхать от вас, большой Дубас?
– Чуть-чуть не решил, да тут горнист заиграл.
– О! Я говориль: высокий чердак плохо меблирт[56]. Ну, что ты скажешь, умный малютка? Я вижу: немного минут – и ты уже сделать результат.
– Нет, я не решил. И не думал решать… – ответил Александр.
– Что? Как ты смель?
– Невыгодно, сударь. Вы сказали: если я решу – быть биту Дубасову?
– Сказаль.
– А если он решит, быть биту мне?
– Сказаль.
– Так нам лучше обоим не решать: и бить некого…
Бухгольц в изумлении открыл рот, лицо его побагровело. Все ученики притаились и ждали, что учитель обрушится на новичка и примется колотить его по чему попало ферулой.
Вместо того Бухгольц вдруг расхохотался, хлопнув себя по лбу:
– О! Какой ты есть глупец, Иоганн!
Он легонько ударил Суворова по темени и ушел из класса