существа. Старики и дети не выдерживали таких изменений и падали замертво, сгорая изнутри, выжили только молодые. Семьи были разрушены, ни у кого не осталось детей, пронзительный крик матерей заглушал вой огненного ветра. Кому повезло спастись, наблюдали, как позади них вырастала огромная стена, которой нет конца. Семаргл сделал всё, чтобы никто не смог выбраться. По словам выздоровевших, каждый бог воздвигнул такую же стену, но она не смогла удержать чудовищ.
С тех давних пор мы и живем в страхе за наши жизни. Существа, что некогда были людьми научились перелезать через стену, воровать еду, скот и детей. Зачем они это делают? Наши предки объясняли это тем, что у них нет еды. Вот только для чего им дети, никто так и не понял. Каждый знал, как те погибали от огня, не имея возможности перевоплотиться. Может и их съедали?
Нападения нарастали, мало того, что эти гадкие существа поджигали своими телами наши дома, забирали детей, так ещё и богиня Морана, жена Чернобога, повадилась убивать новорожденных. Почему именно детей? Ответов не было и главы приняли решение, что каждая семья должна иметь одного ребёнка. Одного легче спрятать и уберечь, чем целую ораву.
Целители нашли выход, как уменьшить рождаемость, и девушек, родивших одного ребёнка, сразу отправляли работать на холодные воды, пока они не заболевали и становились бесплодными, тогда их переводили на работу, предназначенную им с детства. Незамужние, чьи родители не договорились о свадьбе, когда те были еще в утробе, из кожи вон лезли, чтобы их приметил сильный мужчина. Как только девушку забирали замуж, ей оставалось лишь содержать угол, в котором они живут, родить дитя, воспитывать его, а потом идти снова трудиться, ведь каждый обязан приносить пользу.
– Мне кажется, я могу больше, чем смотреть за домом, помогать тебе или растить ребёнка, – часто, робко заводила этот разговор с мамой, когда приходила к ней в сарай, понимая, что та не собирается прекращать работу, а с моим появлением ей всегда становилось веселее. Я обожала садиться рядом и слушать, как она что-то рассказывает. – Может мне пойти в Охотники? – продолжала спрашивать, но ответ всегда был один.
– Пустой разговор, – отвлекаясь от очередной рубахи, она поднимала свои чёрные глаза, и в глубине души, вот только очень, очень глубоко, я понимала её. – Доченька, милая моя, мы так живем. Здесь каждый должен приносить пользу, у каждого своя задача, – нельзя винить за то, что она не могла меня понять, нас вырастили с такими мыслями, мы впитывали их с молоком матери, и я опускала глаза под её добрым взглядом и молчала, неуверенно улыбаясь.
Возможно, в чём-то мама была права, ведь находиться в этих местах было более-менее спокойно. А у Охотников как? Надо отвечать перед старшими, умолять чтоб взяли с собой, такую хрупкую девчонку, ещё и отец будет этому препятствовать. Занятие матери вроде бы почётное и полезное, но я всё равно чувствовала, здесь мне не место. Сам же сарай представлял из себя