хочу его толкнуть, но руки настолько слабые, что я делаю это мысленно, а физически позволяю ему поднять.
– Не хочу, чтобы ты заблевала мне весь коридор. Так что, прошу, не открывай лишний раз рот.
Без проблем… Я сейчас даже моргаю нехотя, поэтому проблем с его просьбой не возникнет.
Он открывает ногой ту ванную, куда ранее заходила я, но, как и предполагалась, в ней уже занималась своими делами два парня, по этой причине Никсон со мной на руках попросил прощения и прошёл к свободной комнате.
Здесь кафель светлая, а свет включается как по щелчку, видно тому заслуга сенсоров. Он опускает меня на пол и открывает крышку унитаза, отходя к двери.
– Все к твоим услугам, – по тону ясно, что злорадствует.
Конечно, ведь я сейчас слабачкой выгляжу. Это унизительно. Перед кем угодно, но не перед этим грубияном я хотела показаться в таком состоянии. Тем не менее, сейчас думать, в некотором смысле, о войне глупо. Я поднимаю белый флаг.
Потянувшись к унитазу, приподнимаясь на локтях и, дрожа, как чертов блендер, опускаю глаза вниз. Сейчас как будто сердце отрыгну… Так плохо мне ещё никогда не было. Это не описать словами: тошнит сильно, а комок, застрявший в кишечнике, нарочно не выходит, продолжая измываться надо мной, сковывая конечности, заставляя по спине пробегать мурашкам, пока по лбу течёт ледяной пот. От щёк отливает кровь, не чувствуешь почти все тело, словно дух испускаешь. И весь этот процесс видит твой новоиспечённый недруг. Здорово, не так ли? Классный сочельник, просто зашибись.
– Выйди, – мямлю я.
– Айзек сказал…
– Выйди! Когда ты рядом, тошнит ещё больше, – недобрым взглядом покосилась в его сторону я.
Никсон хмыкает в своей манере, опустив ладонь на ручку двери.
– Удачного свидания тебе с унитазом, – язвит тот и громко закрывает за собой дверь.
Через несколько секунд меня разрывает на части, и ванная комната наполняется не только мерзкими звуками, но и такой же вонью.
Эта ночь в моей памяти останется навечно.
Глава 5
Если чувствуешь себя плохо – не улыбайся. Если хочется плакать – плачь. Если тебе не нравится человек – скажи ему об этом прямо.
Я не из тех людей, которые предпочитают утаивать свои мысли, хранить их в закупоренных баночках глубоко в сознании и играть роль счастливого романтика. Моя религия – суровая правда.
Люди часто говорят «как бы тяжело не было – улыбайся». Я с этими словами не согласна, больше того, я эти слова не воспринимаю всерьёз. Можно ли улыбаться окружающим в момент душевной боли, когда кажется, словно мир засосала чёрная дыра, кишащая тварями под названием «страхи»? Объясните мне, пожалуйста, как можно оставаться в здравом уме, болтать со всеми, веселиться, если ты, к примеру, сильно поругался с родными людьми? Если провалил экзамены? Если упустил возможность исполнить мечту всей жизни? Нет. Нельзя, это выше моих сил. Слабость ли это – демонстрировать внутренних демонов или что, тем не менее, мне трудно сдерживать свои подлинные эмоции.
Людям свойственно меняться. Обстоятельства требуют того, но, к сожалению,