суровую школу очищения и испытаний, развившем самоотверженность и устремление, шли мощные преобразовательные процессы, творившие его по образу Создателя. Одухотворенный верой человек отвечает на призыв Святого Духа и опытно познает, что можно жить доверяясь лишь одному Богу. По окончании процесса ему было сказано выйти на служение людям.
Приходившие к нему люди, поскольку не позволял им входить внутрь ограды, нередко дни и ночи проводили вне ее. Они слышали, что в ограде как будто носятся целые толпы демонов, стучат, жалобно вопят и взывают: «Удались из наших мест; что тебе в этой пустыне? Не перенесешь наших козней».
Антоний через стену умоляет пришедших удалиться и не бояться. «Демоны, – говорит он, – наводят мысли для устрашения боязливых. Поэтому осеняйте себя крестным знамением и идите назад смело, демонам же предоставьте делать из себя посмешище». И пришедшие, оградившись знамением креста, удаляются, а Антоний остается и не претерпевает даже малого вреда от демонов, даже не утомляется в подвиге, потому что учащение бывших ему горних видений и немощь врагов доставляют ему большое облегчение в трудах и возбуждают усердие к большим трудам. Люди часто приходили, думая найти его уже мертвым, но слышали пение: «Да воскреснет Бог и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его. Как рассеивается дым, Ты рассей их; как тает воск от огня, так нечестивые да погибнут от лица Божия» (Пс. 67. 2, 3). И еще: «Все народы окружили меня, но именем Господним я низложил их» (Пс. 117. 10).
Около двадцати лет провел Антоний в этом затворе.
Около жилища к тому времени собралось много людей, желавших подражать его подвижнической жизни. Они разломали вход и увидели Антония здорового телом, несмотря на недостаток движений, и не иссохшего от постов и борьбы с демонами. Антоний был таким же, каким его знали до затвора. В душе была та же чистота нрава. Он не был подавлен скорбью, не смутился, увидев перед собой приветствовавших его людей, не предался восторгу или грусти и не обрадовался приветствиям, но пребывал спокойным, потому что управлял разумом, чувствами и эмоциями, и ничто не могло вывести его из этого теперь естественного состояния. Перед людьми стоял исполненный внутреннего равновесия человек, с личностью, настолько расцветшей, что в нем как бы говорила божественная благодать.
Господь исцелил через него многих больных, бывших здесь же и страдающих телесными и душевными болезнями. Некоторых даже освободил от бесов. Он даровал Антонию и благодать слова. Антоний утешил скорбящих, примирив перессорившихся, внушая всем, чтобы ничто в мире не предпочитали любви к Христу и увещевал содержать в памяти будущие блага и человеколюбие Бога, «Который Сына Своего не пощадил, но за нас всех предал Его» (Рим. 8. 32), убедил многих избрать иноческую жизнь.
Свидетели этого чуда (оно есть также полный расцвет человеческой природы) решили присоединиться к нему и вместе с другими, все более и более многочисленными христианами основали в пустыне разные