по мотивам постмодернистской игры с реальностью. Любопытно, что Кастельс здесь подчеркивает невозможность моральной оценки: гибкость может не только освободить, но и подчинить человека, «если те, кто переписывает правила, всегда у власти»43
5. Растущая конвергенция конкретных технологий в высокоинтегрированной системе – слияние во имя взаимодополнения различных технологий не только идеально ложится в синтетическую логику постмодерна и new normal, но, как покажет, время выходит за рамки только коллаборативных технологий. Сам принцип коллабораций, ad hoc собирающихся мерцающих сообществ, природа мультимедийности, кроссдисциплинарный академический подход, все большее сближение разного рода профессий – особенно тех, что имеют отношение к медиа – все это прочно увязано на пятый принцип new normal, склонность сетевой системы к конвергенции.
Все они сделали возможным становление устройств для обработки информации и сам процесс такой обработки главным продуктом экономики нового общества. Эта экономика, благодаря технологическому совершенству, является единой системой, которая работает в режиме реального времении в планетарном масштабе. Она выступает интегрированной системой благодаря нескольким группам институтов, среди которых Кастельс, в том числе, выделяет сетевой бизнес, технологические инструменты, и глобальную конкуренцию.
В новых реалиях любое научное открытие, новаторское бизнес-решение, политический конфликт, возникновение новой философии сразу приобретает планетарный масштаб, охватывает все смысловое пространство мира, которое, в принципе, склонно к вирусным интоксикациям. Означает ли это, что мир становится гомогенным? Вернуло ли тотальное объятие информационных технологий общество на уровень конвейерной гомогенизации индустриальной эпохи?
Одним из ключевых аспектов своей работы «Информационная эпоха: экономика, общество и культура» Кастельс называет положение, что в мире есть значительные темные пятна, области, не включенные в современную информационально-глобальную схему, будь то следствия волевого дистанцирования региональных политиков или технологической отсталости или культурных традиций. Однако и тут вопрос их включения – вопрос времени. Системная логика сети заставляет ее поглощать все большие пространства, все сильнее затягивая в оболочку земной шар.
Остальная же часть мира постепенно переходит в новую формацию, которую Кастельс называет «сетевым обществом». В мире, насыщенном потоками энергии образов, власти и денег, в мире, который уже средуцировал устаревшие способы социализации, поиск идентичности становится фундаментальным социальным вопросом. В мире хаотичным и с трудом поддающихся контролю изменений человек склонен обращаться к первичным и базовым источникам идентичности: территория, нация, этнос, религия. Но они размываются и теряют смысл, сверхпроводимость новых социальных медиа не дает время выработать устойчивый паттерн выстраивания,