Маркович, вы сейчас в кабинет? Можно к вам на секунду?
– Сережа, я помню. Я обещал, я отдам. Но речь шла, что ты не уволишься минимум полгода.
– Спасибо, Владлен Маркович. Остальное как обычно?
Доктор МАНН очень экономно кивнул в знак одобрения и вышел из смотровой. Вслед за доктором стали выволакивать меня с долговязым Пашкой, сонных и совершенно ничего не понимающих. Санитар Сережа засуетился возле моих вещей и через пару секунд уже был рядом. Его лицо сияло осознанием исполненного долга.
Нас вели длинным коридором с решетчатыми небольшими окошками, сквозь которые изредка виднелись отблески электрического света. Перед лестницей опять решетка, только уже ограждающая пространство над лестничным пролетом. Потом еще решетка, отделяющая спуск в подвальное помещение. И опять коридор. Опять решетки, двери, сетки, крашенные стены, маленькие окна, затянутые паутиной арматуры. «Тюрьма» – подумал я.
– Ну что, бухари, милости просим. В тюрьме никто из вас не сидел? А то б сравнили… Тюрьма вам бы, точно, раем показалась, – санитар разговаривал сам с собой. Он продолжал произносить текст как мантру, которую необходимо зачитывать в уши каждого вновь прибывшего.
Санитар вел нас под руки. И что-то тяжелое в кармане его халата, что-то не литое, но металлическое при каждом шаге шлепало меня по ребрам.
Последняя дверь. Воздух. Пасмурный день нагнетал тучи, но и предвкушал дождь. Пахло озоном, грозой, скорой влагой с неба. Я вдохнул. С этим вдохом меня тут же стошнило. Все, что было мной отправлено в желудок в течении последних суток в ресторане, фонтаном брызнуло на тапки Сережи.
– Урод, мне ж еще ночь дежурить! – санитар как ошпаренный отскочил, бросив меня на асфальтированную, изломанную проросшей травой дорожку. – Сука. Ну ты у меня отхватишь ща.
Этот здоровяк в белом халате, как раненый зверь, готовящийся к прыжку, стряхнул на траву источающие зловоние тапки. Бросил на траву Пашку, вытирая уже голые ноги о его одежду.
Мне полегчало от высвободившегося желудка. Я понимал, что сейчас меня будут бить, но было все равно. Я просто упал на асфальт и сжался в позу зародыша. Я ждал. И тут привычный перелив моих лучших наручных часов «Патек Филип» сообщил о наступившем новом часе.
– Падла, уже часы спер, – едва выдавил я, прозревший, что именно тяжелое шлепало меня по ребрам.
Санитар вмиг понял, что оказался пойманным за руку на месте преступления. Он опешил, но секунда прошла, и нужно было реагировать – желательно так, чтобы я на своих претензиях поставил крест. Он выпалил: «они уже не твои, пациент!» и сжал кулаки.
Однако, не отвесив ни одного удара, кулаки вдруг расслабились. За моим скрюченным телом из кустов вырос великан. Натурально двухметровый детина с искаженным лицом – точнее, с неестественно кривым черепом. Его рука сжимала высокий черенок метлы, собранной из нескольких старых веников. Великан просто стоял и смотрел.
Плохо скрывая неприязнь, санитар проговорил:
– Миша, иди отсюда. Иди хоть в задницу! Но