и без того разрушающийся корнями деревьев асфальт. Мы шли по дорожке пошатываясь и спотыкаясь. Санитар сопровождал нас молча. Я чувствовал, как он сверлит меня глазами. Ненавидит. Он прекрасно понимает мой статус и свое временное превосходство надо мной. Его же превосходство всецело зависит от срока моего лечения. Дальше все туманно. А грех его перед моей персоной, факт уже не требующий доказательств. Поэтому, расплата неминуема. И мы оба это понимали.
Санитар подтолкнул Пашку к ближайшему корпусу.
– Серега, а новеньких куда? – спросил Иваныч.
– Куда и всех.
– Так у нас переполнено.
– Потесним. В коридорах положим.
– Ты же знаешь, в коридоре нельзя. Вдруг буйство начнется, – Иваныч явно пытался расшатать спокойствие санитара.
– Не твое дело. Утихомирим.
– Дело не мое, но оно таки хлопотное.
В перепалке вся компания попала на сестринский пост лечебного отделения.
– Живые есть? Принимай.
В коридоре появилась фигура. Широченный мужик невысокого роста, с большим животом и толстыми руками приближался к столу. Длинные курчавые волосы спадали на плечи. Белый форменный костюм медика смотрелся на нем как балдахин. Обмотни ему шарфик шелковый и он примет образ певца Демиса Руссоса. На груди красовалась табличка «Старший медбрат отде….. Вахтанг Минос…».
Карточка с именем и должностью была втиснута в предательски тесный пластиковый конверт с подгибом, отчего окончание каждой строки совершенно не читалось. Минос?… Миносюк? Миносян? Миносидзе?
Медицинский работник Вахтанг бодро взглянул на столпившихся у стола мужчин и сурово упер руки в бока, подражая старомодной сахарнице.
– Твою мать. Куда? Куда я их положу? У меня мест нет.
Голос старшего медбрата был высокий и реально напоминал тембр греческого певца. Почти женский.
Санитар был безучастен к вопросам, ковыряясь ключом в ухе. У старшего по отделению нет вариантов, чтоб не взять новых больных. Но есть вариант показать свою безмерную власть. Чем он периодически и развлекался на рабочем месте.
– Сергей – Иваныча к себе. А этих оборванцев в Иксовый бокс.
– К сифилитикам? Глав же запретил.
– Не умничай. А то тоже будешь сегодня с ними чаи ночью гонять, – с ехидством пригрозил Вахтанг.
Так мы оказались в отдельном коридоре, ответвленном в пристройку и запертым дверью-решеткой с мелкой сеткой. Четыре массивные двери со смотровыми окошечками попарно выделялись вдоль облупившихся стен. Слышался мужской стон и сырое зловоние. Оно будто пронизывало эфир своими радиационными потоками. Казалось, этим запахом пропитано все, и как всякая примитивная радиация практически не выветривалась.
Санитар посмотрел в маленькое окошко крайней справа двери. Достал ключ-отмычку как у вагоновожатых и отворил массивную деревянную дверь.
– Привет сифилитики. Принимай новеньких.
Никто не отозвался. Только стон и невнятное