домой прошла в некотором напряжении: Василий знал, что везёт, и сколько лет строгого режима этот груз весит. Перед заправками прятал рюкзак в кустах, потом возвращался. Города и посты объезжал стороной, по грунтовым дорогам с непредсказуемой проходимостью. На мотоцикл свой нарадоваться не мог: не подвёл ни разу.
Объезжая последний перед городом пост ГАИ Василий нарочно выбирал самые дальние, самые извилистые тропки. Он потратил на завершающий отрезок пути настолько много времени, насколько хватило фантазии. Джек стал ему сердечным другом за эти несколько тысяч километров, расставаться с ним совершенно не хотелось. Василий синтементально ощущал себя капитаном Брусенцовым, что отплывает в эмиграцию на последнем корабле из Севастополя, на котором нет места для его коня. Мелькнула шальная мысль потихоньку оставить Джека себе, но всплывший в памяти обоюдоострый взгляд Гасана обрезал её.
– Что ж, Джек, старина, я уверен: ты не пропадёшь! – Василий похлопал «Урал» по нагретому баку, оставил ключ в замке, и отправился прямиком к Гасану.
– Привёз?
– Привёз.
– Не открывал?
– Да что ты!
– Верю. Настоящий джигит. Держи, всё по уговору, – он протянул деньги.
– А можно товаром? – робко спросил Василий.
Гасан рассмеялся, хлопнул по плечу:
– Соображаешь! – и щедро отсыпал с горкой.
– Несколько месяцев после этого приключения, я был самым дорогим гостем в домах своих друзей и друзей друзей!
Мы рассмеялись.
– Славное было зелье, теперь такого нет! Ну, хоть какое-то есть, – он выудил из кармана спичечный коробок, набил трубочку, передал мне. Потянуло банным веничком, уши заложило.
Здесь я был дома. Удивительным образом место, которое приличные люди считали социальным дном, притягивало людей, о которых я читал только в книгах. «Свобода, равенство, братство» из политических лозунгов, набранных курсивом в потрёпанном учебнике истории, становились Хлебом и Вином, обретали плоть и кровь. В этом кругу не приживались злость, корысть, лицемерие, чванство…. Только здесь моя война на время прекращалась, разжимались кулаки.
– Знаешь, Василий, иногда мне бывает очень одиноко. Люди кажутся совсем чужими и враждебными. Между нами пропасть. Ничего общего.
Вася усмехнулся, похлопал по плечу, передал трубочку:
– Ну, это совсем простой случай.
– Да?
– То есть абсолютно. Ты хочешь стать таким же, как эти люди?
– Нет. Не знаю. Не смогу, наверное….
– Значит, остаётся сделать их всех такими, как ты!
– Но это же невозможно! Немыслимо!
Василий откинулся назад:
– Невозможно! Немыслимо. Именно! Именно поэтому прими всё как есть. Ты чужой здесь. Чужак, стрэнджер, пришелец, странник. И нигде твоей Родины нет, даже не мечтай. Она не от мира сего. Живи, как можешь, ищи своих. Ты не один такой. Над Землёй это племя щедро рассыпано по ветру.
– Ого!