ищи меня, не пиши мне, я сама напишу тебе, – бормочет Розина, обнимая меня. Мой муж такой ревнивый, он убьёт тебя!
Я понимаю, что Розина начинает превращать своего отсиживающегося в тылу мужа в храбреца.
– Не ищи меня, меня, – повторяет Розина, – я приеду к тебе в Милан.
Я не слушаю её. Я думаю о том, чтобы придать моей следующей поэме кипение и серебристый блеск Секкьи, нежно текущей почти в моём сердце. Высокие виноградники, подвязанные к широким охватывающим их рукам тутовника, своими огромными чёрными тенями наводят меня на размышления. Старый возница едет, покачивая мягкой фетровой шляпой в такт полнокровной полной луне. Мне хочется поторопить лошадь. Я устал от наслаждения. Постукивание колёс повозки пробуждает во мне пневматический ритм моей будущей бронемашины, новой возлюбленной ради приближения будущей победы.
V. Сумасшедший
Мне пришлось провести два дня в каптёрке в Скандиано.
Два дня армейской бюрократии, разбавленные компанией футуриста Вирджилио Марки[50], героического гранатомётчика, теперь инвалида войны. Ему удалось организовать там маленькую импровизированную выставку футуристической живописи. Я посетил её, чтобы немного отдохнуть в забытой мирной атмосфере, рассуждая о равновесии динамических архитектурных комплексов, придуманных Марки.
Расщелина, задний план и пожар, тоскливая атмосфера Скандиано с разговорами артиллеристов и последующим обсуждением футуризма с генералом Саккеро. Мне плохо спится в Скандиано, я охвачен страстным желанием поскорее познакомиться с прекрасной бронемашиной, ожидающей меня, с её изящными формами и её сердцем, наполненным топливом. Тем временем футуристическая пропаганда, моя и моих друзей Марки и Франческо Флора[51], кажется уже преобразила маленький ультра-пасса-тистский городок.
Там уже творится неизбежное чудо. Что там за крики? Мы выходим из столовой. Похоже на бунт. Все бегут. Я делаю выговор двум сержантам, бегущим навстречу неизвестной опасности. Град камней обрушивается на нас. Прибойная волна кричащих детей и женщин. Мы выходим на просторную, заросшую травой и пустынную площадь перед палаццо Эстенсе[52].
В глубине, рядом с герцогскими дверями отчаянно жестикулирует сумасшедший. Голый, начиная с лысой багровой головы, и до колен. С обмотками и ботинками на ногах. Безумный, сгорбленный, он лихорадочно нашаривает крупные камни и с силой мечет их в ограду дворца, где в смятении суетятся офицеры и солдаты.
Трагикомический военный совет под усиливающимся огнём сумасшедшего. Часовому приходится передвинуться, чтобы отразить винтовкой с примкнутым штыком прицельные удары. Толпа колеблется в проходе улицы Чезаре Баттисти [53], внезапно спасаясь бегством, когда безумец приближается под прикрытием летящих камней.
Он выглядит господином этой мрачной сонной строгой площади, слишком умело спрятанной в тылу, вдали от аэропланов и фронта. Могучая нагота, сильная грудь, мастерство метателя камней. Его