поднимается с силой в полноте своей мужественности.
– У меня нет больше губ, – говорит он, – но в любви можно обойтись без поцелуя! Я плохо говорю, но могу петь и даже танцевать… Какая разница, если моему позвоночнику затем потребуется три дня кислорода, чтобы поправиться? Сейчас, когда лунные экипажи высадились, мне нужно танцевать, чтобы показать, что я способен любить тысячью неизвестных способов. Эти страстные ароматы кричат, как запах баллистита, обжигавшего на Карсо. Кричат кричат героизм и любовь!.. Мы танцуем и поём. Это новая траншея, где, возможно, таится неприятельница, не доставляет нам боли, напротив, она питает нас своим наслаждением. Если это продлится, то я излечусь! Даже мои губы возродятся! Мы танцуем, поём вместе!
Это знает каждый, и вы отлично знаете,
почему мы носим с собой радость.
У нас пылающее сердце и молодость,
пылающее сердце и молодость,
даже если мы ходим на костылях.
Кто вы такие?.. Мы банда,
потому что мы любим девчонок,
игристое вино и море в Рапалло!
Инвалиды пели. Шелееест, шуршааание, голубиное воркооование волн на могилах, похищенных у кладбищ, и колыбелях, привлееечённых запахами моооря.
Трое калек танцевали, стараясь придать изящество жестам, пряча в волосах дам свои рассечённые, или обезображенные взрывами лица. Двое других в элегантной и аккуратной форме, без ноги по самый пах, поднимались, и на костылях пытались выстукивать странный ритм морской барабанной дроби. Альпино[64] попросил у меня разрешения пройти вперёд, танцуя, поскольку каждый раз его пустой рукав слегка касался лица дамы, сидевшей рядом со мной. Это была миланская синьора: большие ясные детские глаза и пухлый, всегда смеющийся рот под тяжёлыми белокурыми волосами и покрытым каплями пота лбом. Она добрая, умная, полная непонятной снисходительности и доступности в своём разнообразном флирте. Она была страстно влюблена 5 лет назад; потом жизнь их разлучила. Мы большие друзья. Я говорю с ней от сердца к сердцу, и она мне отвечает с абсолютной искренностью.
– Я обожаю танцевать, но я никогда прежде не испытывала такого наслаждения, как тогда, когда танцевала с лейтенантом берсальером с серебряной челюстью. Я невысокого мнения о себе: я кокетка, быть может, даже что-то похуже… но ты пойми меня… Я была так счастлива, когда он сжимал меня в объятиях. Мы даже были с ним там, внизу, на берегу. Он пытался поцеловать меня в грудь, я ему позволила. Когда вы так легко одеты, как мы сегодня, господин, то очень легко поддаться. Он, должно быть, так несчастен, бедняжка!..
… До тех пор, пока не вспыхнула война,
Рапалло спал в молчании,
но как только прибыла банда,
молчание и покой исчезли отсюда.
Кто вы такие?.. Мы банда,
потому что мы любим цветы,
голубое небо и море в Рапалло.
Я подружился с капитаном альпийских стрелков, балагуром