с малолетства. Да и собой пригожая, чистая да аккуратная.
– Что уж, совсем без недостатков?
– Ну, врать не буду! Есть один. Картавит она слегка, как и я. Это наследство ещё от прабабок досталось. Фамилия-то наша говорящая, – засмеялся Георгий.
– А что за фамилия? – с удивлением спросил Михаил.
– Гаркуновы мы. От украинского гаркавити – картавить.
– Ну, фамилия – дело поправимое, – с облегчением вздохнул Михаил, боявшийся, что у девушки имеется серьёзный физический недостаток. – Я её на свою перепишу!
– Ох, твоя-то, Миша, больно мудрёная, не запомнишь сходу.
– Сложная, да, – уклончиво ответил Михаил. – А родился я здесь, в Тельме.
Так и просватал Георгий дочь за лучшего заводского рабочего.
Ольга Георгиевна Гаркунова хоть и росла девушкой застенчивой, скромницей, но замуж за Михаила без раздумий согласилась пойти. Раньше девчонки рано прощались с юностью и добровольно отправлялись под венец. А что было делать-то на селе? Век в сибирской глуши короткий, не забалуешься, просидишь своё время в светёлке, так и помрёшь вечной невестой.
Было Ольге ни много и ни мало – четырнадцать лет, когда вышла она замуж за Михаила. В пятнадцать стала матерью в первый раз и родила дочку, а уж в шестнадцать и второму ребёночку жизнь дала – сыну.
Глава вторая
Родители Михаила приняли невестку хорошо, а как не принять? Младшенькому своему они никогда не перечили, любили его сильно. Если хочешь – женись, сынок!
К тому времени из четырёх детей только один Михаил и остался у них. Старшая дочь Клавдия замуж вышла и уехала из Тельмы, а сыновья Алексей и Константин таких дров наломать успели, что теперь ни слуху и ни духу о них. Пропали. То ли живы, то ли нашли смерть на свои буйные головы…
Подались они в Сибирский Петербург: так за глаза называли в те времена Иркутск – столицу Сибирской державы, город богатый.
Одевались люди там по-другому, не как в Тельме, хоть и расстояние-то между ними не весть какое – около шестидесяти вёрст, деньги у местных купцов водились, озолотились они, зарабатывая на торговле с китайцами. И жизнь в Иркутске совсем иной была: бород не отращивали, в омнибусах разъезжали да киносеансы смотреть ходили.
Ну, и настроения в головах разные бродили, потому легко поднимались иркутяне на всеобщие забастовки. То железнодорожники бастовали, то рабочие и служащие. В девятьсот пятом, в год рождения Михаила, правительство даже военное положение вводило.
А в декабре семнадцатого начались кровавые бои между красногвардейцами и юнкерами. Установили в Иркутске советскую власть, только не так долго она продержалась, в июле восемнадцатого красные сами ушли из города.
Константин, старший брат Михаила, тот свой выбор сразу свершил – за Отечество самодержавное, за Царя-батюшку! Не понял Великую Октябрьскую революцию, душой не принял её, к белым примкнул, подался в Сибирскую