и он не стал устраивать драку в машине.
«Теперь точно на дверь укажет… ну и пусть, все равно это была дурная идея… до Браччано их довезу и баста», – Лука решил, что ему уже нечего терять, и рубанул правду-матку:
– Если ты, Центурион, собирался рулить, то не надо было поддавать за ужином. У тебя выхлоп-то приличный.
– Что?! Не твое дело! – от Бруно в самом деле пахло дорогим алкоголем, не так чтобы очень сильно, но достаточно, чтобы чуткий нос Принца распознал – это именно алкоголь, а не модный парфюм «с нотами виски».
– Нет, мое, раз уж ты мне свою тачку доверил. Ты пил, а дорога сложная, да вон, еще и гроза находит! Хочешь деньгами сорить (13) или со столбом встретиться или в кювет улететь, так за ради бога! Тебя не жалко, но с тобой жена. Вот ее жалко.
Он смотрел прямо перед собой, на дорогу, но чувствовал, что Малена смотрит на него… под ее взглядом на щеках Луки медленно проступила краска, как у школьника – хорошо, что уже стемнело.
Повисла тишина, нарушаемая только мерным урчанием мотора и шорохом дождевых капель, и немного учащенным дыханием всех троих.
Неожиданно Центурион тихо рассмеялся и хлопнул Принца по плечу:
– Молодец… честно – я был уверен, что ты прогнешься, как «Рома» в последней встрече с «Юве» (14), а ты, оказывается, противник пьяной езды. Вот уж никогда бы не подумал, что ты такой принципиальный.
Стиснув зубы, Лука промолчал: мог бы и догадаться, зная характер Бруно, что очередная «проверка на вшивость» непременно случится, и как обычно, там и тогда, где ее меньше всего ожидаешь…
С другой стороны, Центурион показал бы себя безответственным дураком, если бы перед отлетом за океан не устроил стресс-теста человеку, на которого оставлял жену. Но все равно это дурно пахло. Куда хуже, чем виски или джин, или чем еще синьор Гвиччарди наливался в компании американцев.
Бруно, очень довольный собой, продолжал разглагольствовать:
– Да, ты молодец! Молодец. Так и поступай впредь: когда у тебя в машине сидит синьора Магдалена, за рулем можешь быть ты и только ты. И не важно, кто просит тебя уступить штурвал – я сам, мой отец или Господь Бог…
Малена поймала мужа за руку, слегка сжала ее и тихо проговорила:
– Наверное, надо было тебя к креслу привязать, как Одиссея к мачте… чтобы не так штормило…
– Неожиданная идея… но звучит нелепо, не находишь? – усмехнулся Бруно, и снова получил тихий ответ:
– Не более нелепая, чем твои «дорожные проверки».
– О, ну извини, дорогая, что я с тобой не посоветовался.
Она вздохнула, отвернулась от них обоих и стала смотреть в окно…
Луке почему-то припомнилось птичье молоко, вместе с маленькими летучими коровами, над которыми они с Маленой вместе смеялись на прогулке по центру. Чего бы он только ни сделал, чтобы рассмешить ее снова…
Примечания:
1 Мербау – сорт