н а с т о я щ а я д е в о ч к а, – из давно увиденной в далёком посёлке книжки «Первоклассница»! Тоненькая, хрупкая, изящная, с короткими – чуть ниже мочки ушей – гладко зачёсанными назад светло-русыми волосами, скреплёнными простой металлической заколкой. Вроде и не совсем похожа, – но всё равно она поразительно напоминала Машке ту девочку.
Лицо Риммы, худощавое, немного скуластое, с широким узким ртом, с носом «туфелькой», было бы вполне заурядным, если бы не её необыкновенные, редкого оттенка, большие, глубокие, густо-синие, неуловимо меняющиеся и принимающие другой оттенок – с каким-то свинцовым отливом, как море в ненастье глаза, под тёмными бровками с изломом. Они невольно притягивали к себе взгляд. Машку на миг кольнуло смутное, похожее на зависть, чувство. Смотрела Римма на всех немного исподлобья, не очень приветливо, разговаривала с некоторой заносчивостью.
У Риммы с Машкой уже с первого дня её появления в интернате дружеских отношений не сложилось. Когда Машка появилась в комнате, они разом примолкли, – похоже, говорили о ней. Увидев в спальне новенькую, возле которой уже крутились и что-то увлечённо щебетали две девочки, Света и Люба, Машка подошла к девочке познакомиться, но… натолкнулась на молчаливый ироничный, оценивающий взгляд новенькой, что её непривычно смутило.
– Маша… – первой представилась она.
– Римма… – как будто бы нехотя ответила новенькая.
«Воображала! Зазнайка!» – От этого первого знакомства с ней Машка ощутила лишь непонятную неловкость и разочарование.
Со временем отношения Римки и Машки превратились в плохо скрываемую неприязнь и нередко переходили в словесные перепалки. Более непохожих людей трудно было найти. Но и скрытого сходства в их натурах по мере сосуществования обнаруживалось немало.
Они были как два однополярных магнита, которые неизменно отталкивались, совпадая положительными полюсами. Римма всегда стремилась быть в центре внимания и хотела, чтобы её мнение было решающим. А Машке с её вольнолюбивой натурой такое положение вещей категорически не нравилось. Обе хорошо учились. Но Римма по всем предметам всё же шла ровно: на четыре и пять. И была более склонна к «изящным искусствам»: музыке, танцам, балету. Наверное, это у неё было фамильное. Ведь её дядя был артистом ленинградской филармонии, чем Римма очень гордилась. А ещё она хорошо декламировала стихи. Машка до сих пор помнит, как Римма на уроке литературы читала наизусть поэму А. Некрасова «Русские женщины». Тогда она с восхищением слушала Римму и любовалась ею.
А Маша была склонна и к гуманитарным, и к естественным предметам – любила историю, литературу, зоологию, химию. Но у неё были «натянутые отношения» с немецким и математикой – «в силу педагогической запущенности» у Маши часто проскальзывали тройки… Но зато она понимала и просто обожала, физику и биологию. Две эти девочки всегда были