были отпущены клинку, как и духу Ё О Нэ Ми за исполненный долг? Меч был крещен в сосуде своего прежнего хозяина, но навряд ли это освободит его от первородного греха, все-таки постановил Спри. Перед ним вновь предстало предзнаменование Сиккэна, неизбывным грузом втиснувшееся в подкорку:
«… обучение своей воли морально-психологической дисциплиной для совершения в судьбоносный момент этого самого единственного поступка, в момент, когда разразившееся накопленным гневом богов небо, осветит финальный штрих. Отказавшись от личной выгоды, отказавшись от мыслящих подобий своего внутреннего слабого я – мгновенно, за счет натренированной интуитивности, – немедленно реализуй действо, к которому вела тебя сама судьба…»
– Прощай, Сиккэн… последний самурай. – Буси-до повторно оглянул переполох, коим он укрыл стол для аутопсии. «Крещение, какое странное слово. Что оно значит?» – были последними мыслями Крео Спри в охваченном кварцевым ультрафиолетом склепе.
***
Два глубоководных отверстия сверлили Крео Спри, тот, в одном шаге от нежданного усыпления, продолжал таращиться в эти угольные колодцы. Веки мужчины непроизвольно расширялись, вжав их кожные складки до самого предела; распахнутые настежь глаза почувствовали теплый поток воздуха – поверхность двух маленьких скважин дышала в лицо буси-до.
– Не надо так на меня смотреть, давай ка, уже привыкай, – Спри, хоть и загипнотизированный манящим коварством кожаной выпуклости, по-прежнему сохранял рассудок. – Я же как-то наплевал на аналогичные физиологические надобности.
Уходящие внутрь в виде кругловых сечений прорези вызывали у Крео образы архаичных двуствольных ружей: такие же горизонтальные стволы, за тем исключением, что вместо давно не употребляемой дроби была сплошная влага.
– Разумеется, вини меня, кого же еще, – самобичевание Спри звучало как наигранная драма, будто воображала из начальной школы жаждет оказаться в центре внимания по случаю поставленной им же трагедии. – Твой взор полон укора. А я-то что? Откуда мне было знать, что у тебя там в концентрационной зоне осталась подружка? Эх, бедняга, небось, сердце исходит слезами по ночам, когда вспоминаешь, как вы друг друга от блох вылизывали, мм?
Двуствольный клювик перевернулся и стал бокфлинтом, вместе с ним накренилась и сама недопонимающая мордашка.
– Да-да, я видел, как ты скрежетал лапами по стене, – буси-до от зависти принялся отчитывать четырехлапое создание, не утратившее желание растворяться в воздушной благодати любовных утех. – Это та кошка с пушистым задом на пол квартала, верно?
Пес заскулил: то ли от душистого аромата его соседки, навеки забившегося в ноздри, то ли от жалости к безнадежному хозяину, который взял с собой из концентрационной зоны четвероногое утешение от черствости, хотя мог бы завести девушку.
– Так ведь она не из твоего рода? – раскисший в высоком кресле мужчина подозревал, что ведет беседу уже сам с собой, когда-же пес стыдливо оплакивает