квартирках, перебиваясь на скудные зарплаты и пенсии. Вы двадцатилетней любовнице подарили двухуровневую квартирку на Тверской. Обставили, насколько мне известно, антикварной мебелью. На какие деньги? На зарплату депутата такую квартиру не купить и за десять лет. Господин прокурор, вот кандидат в Бутырскую тюрьму!
– Да я…
Озверевший депутат влетел на сцену и кинулся к ней. Марина вышла из-за трибуны и спокойно ждала. Кишкин попытался схватить ее за грудки, но она легко ушла в сторону. Он замахнулся и в ту же секунду ткнулся носом в ковровую дорожку. Колено женщины плотно лежало меж его лопаток, а левая рука оказалась поднята вверх. Ни один из милиционеров, находившихся в зале, не тронулся с места, чтобы помочь Кишкину. Они просто стояли и смотрели. В Московском ОМОНе служили их товарищи. Некоторые депутаты с укором глядели на них, но милиция не реагировала. Маринка искоса взглянула на дергавшегося мужика:
– Вы видно забыли, что я из спецназа. Напоминаю, таких, как вы, я била, бью и буду бить! Еще желающие есть испробовать мою крепость? – Она обвела тяжелым презрительным взглядом молчавшую аудиторию. – Так я и знала, кишка тонка! Тем, что вы называете меня «Солдафон» я горжусь! Уже одним этим словом вы объединяете меня с армией и офицерами, которых так не уважаете.
Кишкин, с перекошенным покрасневшим лицом визжал, вдыхая аромат дорожки и пытаясь вырваться из крепких рук:
– Ты мне руку сломала! Ответишь за рукоприкладство!
Марина искренне удивилась:
– Я отвечу?! Вся страна видела, как вы на меня кинулись! Я не Христос, чтоб подставлять щеки! Я солдат! Руку у вас я не сломала, слегка вывернула и все. Даже опухоли не будет.
Эфир был прямой, и россияне потешалась у телевизоров над поверженным депутатом. Через день на стол генерального прокурора легли документы, уличающие Кишкина во взяточничестве, воровстве и махинациях. Одновременно несколько фотографий документов появилось в центральных газетах. О них упомянули даже не телевидении. Волей-неволей, но прокуратуре пришлось возбудить дело. Статус неприкосновенности с Кишкина был снят. Слова Марины подтвердились: он сел в Бутырскую тюрьму.
Депутаты резко притихли. Многие поняли, что от слов женщина перешла к делу. До этого они считали все обвинения пустыми угрозами, но теперь эти угрозы вырисовались в реальную опасность. Многие начали судорожно думать, что им предпринять, что бы вслед за Кишкиным не загреметь на нары. Больше всего поражала напористость, с какой Степанова начала работу депутата и скорость принятия решений. В Думе не привыкли работать быстро.
Несколько покушений на Марину сорвалось из-за вмешательства спецназовцев-охранников. Еще двое профессиональных киллеров отказались от заказа, твердо сказав, что в Искандера никто из прошедших Афган и Чечню стрелять не станет. Они, не называясь, сообщили об этом женщине сами по телефону. Коррумпированные чиновники, с помощью преступных группировок, начали подыскивать убийц «на стороне».
Теперь