с моими понятием и логикой. Мне было неясно, почему мои сверстницы предпочитают парней старше и обязательно невоспитанных наглецов, способных запросто шлёпнуть по заднице и ущипнуть за грудь. Видимо, девчонкам это нравится. Почему такие как я не интересны? Мне бы только шанс – я бы уважал, любил её и делал бы всё, чтобы она была счастлива. Я постоянно думал и анализировал, почему именно так, а не иначе? К сожалению, ни с одной из них я не был в дружеских отношениях, чтобы спросить и прояснить ситуацию. Получив в будущем ответы на эти вопросы, я огорчился.
Влюбившись очередной раз, спросил себя:
– Хорошо, она меня полюбила. Допустим, хочет быть со мной. Что после?
Я не нашёл ответа. Действительно, а что дальше? О сексе вопрос на тот момент не шёл. О совместной жизни тем более. Так чего же я хочу? И здесь я оказался в тупике. Я призадумался… Мои страдания и пыл в груди поутихли. Не накручиваю ли я себя? Может, не стоит торопиться? Эта нервотрёпка ни к чему… Тогда кому всё это нужно? Что на самом деле управляет моим сознанием и чувствами? Это чья-то игра. И раз так, нужно играть по своим правилам.
Постепенно вливаясь в подобные размышления, мне хотелось, как можно быстрее в этом разобраться. Это было важнейшим делом того времени.
Позже я стал замечать, как некоторые парни из моего класса только начали задаваться теми вопросами, к которым я причалил уже давно. Сам того не замечая, я становился опытнее. Не составляло никакого труда понять, на какой стадии находится мой сверстник, о чём он думает и что испытывает. Я стал ощущать себя взрослее этих людей, потому что сам проходил через это не раз и не два. Как же мне приятно было видеть, как страдают те, которых боялась вся школа. Я наблюдал за ними, как за подопытными в клетке. Они совсем ничего не могли с собой поделать. Не знали, как справиться, как вылечиться. Я нисколько не сомневался в их беспомощности перед чувствами. Здесь крепкие кулаки и жестокий нрав бессильны. Я испытывал удовольствие от созерцания разрушающей их бури внутри, потери смысла и жизненной силы. Все они были похожи на добровольных каторжников, обрёкших себя на страдания. Это был неплохой момент для меня стать лучшим другом для каждого из них, элементарно поддержав в этом и объяснив, в чем их проблема. Только мне этого было уже мало. Я знал, как им помочь. Мне ясно – им не нужна благосклонность возлюбленной. Даже если они ее получат, мало что изменится. Для исцеления нужно вовсе не это. Многие тонут до сих пор во тьме своих чувств, наивно полагая, что умирают в благородстве любви.
Можно быть особенным, уникальным, обладающим некими знаниями не для каждого. Какой толк, если об этом никто не знает? Смысл можно найти во всём. Я же пошёл другим путем, причин для которого хватало.
Эпидемия любви накрывала всех. Не обошла она стороной и лидера нашего класса, Виктора, позорно выгнавшего меня из своей занюханной каморки. Именно его я и выбрал в качестве примера, как можно без физического насилия залезть человеку под «кожу», сделав его своим цепным псом. Едва ли кто-то