него непререкаемый авторитет.
– А вы, Пал Палыч, чего делаете? – спросил Антоша и кивнул на кусок серо-белой глины на столе учителя.
– Знаете, ребята, – учитель заговорил доверительно, – было это очень давно. Я был такой же мальчишка как и Антоша. Делали в Саратове и по деревням вокруг мастера глиняную игрушку. Игрушка уникальная и по красоте и изяществу не уступит даже Дымковской. Исчезла эта игрушка, прервалась традиция. Вот я и решил эту игрушку, а заодно и традицию восстановить. И очень надеюсь на вас. Если вы – молодёжь, меня в этом деле не поддержите, то все мои усилия тщетны. Тогда эта работа только на музей, а я рассчитываю на большее. Вон, Ярославцы, восстанавливают свою игрушку, а мы что, хуже. Хочу, чтобы снова в городе продавалась местная традиционная глиняная игрушка. Жаль только, что игрушка не сохранилась, разве только в памяти. Но это ничего, люди по памяти дворцы воссоздают.
– Храм Христа Спасителя в Москве восстановили, – вставил Костя, он любил историю и следил за новинками.
– Молодец, – похвалил педагог. – Храм восстановили, а мы должны игрушку восстановить. Игрушка – тоже храм, только храм особенный без входа и алтаря. На земле игрушка самое великое изобретение человека.
– А космические корабли!? – удивился Антон.
– Игрушка для человечества позначимее космического корабля будет, – сказал Пал Палыч.
– Ух, ты! – удивился Костя, – так и важнее?
– Важнее, важнее, – подтвердил педагог. – Игрушка хоть глиняная, хоть деревянная, любая, сотни поколений людей воспитала и всегда только доброму учила. Доброта, воплощённая в этом изделии, и есть её главная составляющая, её вечная молодость.
– Сложно это Пал Палыч восстанавливать? – спросил тихо Костя, – представить сложно, а восстановить, думаю, ещё сложнее…
– Сложно, но можно. – Утвердительно сказал Пал Палыч. – Сам игрушку помню, и люди рассказывают. Люди – они многое знают, их надо только уметь разговорить, особенно стариков, кому за семьдесят… Когда я был такой как Антон, наша семья жила в деревне, мы с отцом в Саратов ездили и в один дом заезжали, там игрушечница жила, доводились по отцу родственницей. Я, разумеется, за давностью лет почти ничего не помню, но кое-чего в памяти сохранилось.
– А что сохранилось? – спросил с любопытством Антон. Он любил всякие загадочные истории и сейчас, открыв рот, уставился на Пал Палыча, надеясь услышать от него нечто такое, от чего захватывает дух. Очень впечатлительная натура.
– Маленький я был, ребята; куда заезжали? к кому заходили? – убей, не помню. Запомнилась крыша красной черепицей крытая, голубки из дерева, выпиленные по карнизу дома. Больно уж они мне приглянулись. Ребёнок ведь что запоминает? – Всё броское, необычное. Вот я и запомнил этих голубков по карнизу… – и он пожал плечами, – вот так… Может быть, и ещё чего вспомню.
– Это и всё?? – Удивился Костя.
– А что бы вы хотели?
– А вы, Пал Палыч, в дом разве не заходили? – спросил Антон.
– Меня пить водили, пить захотел.
– И