заклинание на кожу Алексея – спиралевидный, подобный улитке, след мерцающих чернил.
Брат сжал зубы под моим легким прикосновением.
– Облегчение, – прошептала я.
Искрящиеся чернила впитались в кожу Алексея. Он облегченно вздохнул и расслабленно утонул в подушках. Я сунула пустую жестянку обратно в карман юбки, сердце бешено колотилось. Большевики не поймали нас.
– Подействует через несколько часов. Потерпи. Скоро ты поправишься достаточно для путешествия, – улыбнулась я, пылая от собственной мятежности: еще бы, использовать заклинание прямо под носом врага. – Теперь уже скоро.
– Мы все еще позади, – вздохнул Алексей. – Я – обуза.
– Тише! – Я щелкнула мизинцем по его плечу. – Ты не такой уж толстый, чтобы быть обузой.
Он округлил глаза, и я опустилась на колени у его постели.
– Только вообрази, – таинственно сказала я, – мама и папа оставили нас вместо себя для выполнения секретной миссии.
Алексей вскинул голову в ответ на эту игру.
– Миссия шпионажа.
– Миссия озорства.
– Миссия… магии.
Его серо-голубые глаза расширились.
– И представь себе: мы и в самом деле скоро станем их спасением! Как мы уже обсуждали, доктор Боткин выводит из строя большевиков.
– Браво, доктор Боткин, – разразилась я аплодисментами, и мы оба тихонько рассмеялись, вообразив нашего дорогого доктора, орудующего стетоскопом как оружием.
Почти так же стремительно, как рассмеялся, Алексей стал серьезным, и его лицо вытянулось.
– Но что, если я никогда не окрепну достаточно для путешествия?
Я взяла его за руку.
– Знаешь, ты нарушаешь правила.
Его пальцы сжали мои – прикосновение, сопровождаемое глубоким вздохом. Я была достаточно осторожна, чтобы не возражать слишком решительно.
– Ты и раньше был слаб, так уж сложилось. Каждый раз ты думаешь, что это последний. Но снова и снова восстанавливаешь силы.
Однако на этот раз отличие было.
Большевики ждали приговора суда над папой. Как только появится решение, наши судьбы будут определены. Тогда они смогут отправить нас, куда только пожелают. Мне больше нравились солдаты, с которыми мы играли в карты. Те, кто делился с папой папиросами и высиживал до конца на моих глупых воскресных спектаклях.
– Мы расстаемся ненадолго. – Я поднялась. – Вообще-то мне пора собираться. – И вышла из комнаты Алексея, как раз когда его храбрый маленький спаниель рыже-белого окраса прошествовал в комнату. Оглянувшись, я заметила, как лицо Алексея посветлело от радости, когда Джой плюхнула обе передние лапы на край его кровати.
Мой путь лежал в библиотеку.
По сравнению с библиотекой Александровского дворца, в доме губернатора Тобольска она смотрелась как огарок свечи перед роскошной люстрой. И все же для меня она была ярким светочем. Здесь папа читал нам каждый вечер.
Сегодня этого не произойдет.
В камине не горел огонь,