могла полностью рассмотреть его черт под войлочной шапкой – «буденовкой». Изящный разрез глаз подсказывал мне, что он уроженец восточной части России. Может быть, откуда-то из здешних мест? Старые глаза на юном лице.
– Вы, должно быть, новенький. – Я старалась говорить дружелюбно. С каждым новым солдатом – или большевиком – на нас возлагалась новая миссия показать: мы не такие, как изображает революционная пропаганда. Но с отъездом половины семьи я лишилась уверенности, что смогу сегодня с этим справиться.
Он перевел взгляд на полку.
– Нашли что-нибудь интересное?
У меня появилось чувство, что он говорит не о книгах.
– Я нахожу интересной любую книгу. – Я незаметно стянула с полки томик Пушкина, кончиками пальцев подталкивая матрешку глубже в тень.
Большевик не улыбнулся, но в этом не было ничего необычного. Эмоции – собственность человека. Даже фальшивые. От нас не требуется разделять чьи-то чувства, если мы этого не хотим.
Большевик шагнул в тусклый свет комнаты и приблизился ко мне.
– Как вас зовут? – спросила я, чтобы избавиться от тяжелого молчания.
Он остановился в нескольких шагах от меня и протянул руку за книгой. Дыхание перехватило. Мог ли он подслушать папины наставления?
Я протянула ему том.
– Пушкин.
– Его все любят, – сказал он таким тоном, что я почувствовала себя пустым местом. Посредственной. Обыкновенной.
Мы не можем этого допустить.
– Позвольте мне сделать другой выбор. – Я вложила в его руку книгу волшебных сказок для детей, собираясь пошутить, но он взглянул на обложку с тем же безразличием, которое сохранял с тех пор как вошел в библиотеку.
Это была еще одна попытка проявить радушие. Мне может потребоваться время, чтобы наладить контакт с этим большевиком, но я добьюсь понимания. В конце концов, чем еще остается заниматься в Тобольске?
Я выхватила Пушкина из его рук и плюхнулась на диван, сделав вид, что собираюсь почитать. Я надеялась, что он уйдет или по крайней мере удовлетворится тем, что я не занимаюсь ничем опасным. Но он стоял там, бегло просматривая волшебные сказки.
– Меня зовут Заш. – Он захлопнул книгу и вернул ее на полку.
Надо же. Неужели это было так трудно?
– Настя. – Хотя ему и так было известно мое имя. Еще год назад ему пришлось бы склониться передо мной. И все же мне хотелось, чтобы он понял – я не жду формальностей. Первый шаг в попытке достучаться до солдата – продемонстрировать, что я человек и не ожидаю обращения, соответствующего положению великой княжны.
– Я знаю, кто вы. Знаю, что сделала ваша семья. Не надейтесь, что я попадусь на удочку дешевого дружелюбия, которым ваш отец промывал мозги другим солдатам, – ответил он, а затем развернулся и вышел из комнаты.
Я сделала вид, что читаю. Мои глаза скользили по строчкам, и я перелистывала страницы с обычной скоростью, но мыслительных способностей хватало только на противостояние сильнейшему