Эх, Ивааан Ильииич… – парень выдернул из-за пояса брезентовые рабочие рукавицы и одну из них протянул старому учителю: – Зачем платком-то?!
Дедов кинул сердитый взгляд на Слепцова, взял рукавицу и продолжил своё дело. Никита несколько минут недоумённо наблюдал за отчаянными усилиями старика. Потом молча направился к другому фонарю и принялся его отчищать…
Минут десять спустя оба стояли плечом к плечу на шпалах, отдуваясь и созерцая результат своих трудов. Он был не идеальным, но странным образом паровоз перестал казаться мертвецом: в полумраке депо фонари паровоза благодарно поблёскивали. Теперь уже и Никите этот старинный агрегат начал казаться живым существом.
– Гляди-ка, ожил! – произнёс он, утираясь тыльной стороной руки. – Что теперь, а, Иван Ильич?
Сердце старого учителя переполняли сложные и пока не поддающиеся определению чувства. Где-то на краю сознания свербела мысль, что он опоздал в школу и что надо бы, в самом деле, позвонить. Но сейчас это казалось таким же отдалённым, каким совсем недавно было для него детство, и Батя, и Дуся, и этот старый паровоз. Он словно бы смотрел на свою жизнь в перевёрнутый бинокль, где близкое было далёким, а то, что казалось полузабытым прошлым, теперь стояло перед ним… «Ну, здравствуй, старик. И как только тебя не отправили на переплавку? Чудо. Настоящее чудо! Но раз уж твоё начальство так оплошало, то грех этим не воспользоваться. Скучно-то поди пылиться тут в одиночестве?.. Ничегооо, погоди. Я вернусь! Мы с тобой ещё повоюем…»
Ничего не ответив, Дедов шумно вздохнул и направился к выходу. Никита поплёлся за ним.
Десятый класс гудел, как потревоженный улей. Ещё бы: Дед не пришёл на урок! За полвека с лишним работы в школе Иван Ильич Дедов не опаздывал, говорят, ни разу. А потому десятиклассники предполагали самое худшее. Он мог попасть под машину, да и под поезд, в конце-то концов – поскольку жил в Посёлке, то есть в той части городка, которая находилась за железной дорогой. Поэтому каждый день, идя на работу, ему приходилось пересекать железнодорожные пути. И, хотя дед вовсе не был рассеянным старичком (каким ему полагалось быть в его почти восемьдесят лет), но чего не бывает!
Когда за полотном построили микрорайон, а вслед за ним и новую школу, районный отдел образования предложил в ней Ивану Ильичу место историка, чтобы почтенный ветеран не переутомлялся, добираясь до своей первой школы целых полчаса пешком (хотя кто его заставлял ходить пешком, если можно было быстро доехать на автобусе, оставалось для всех загадкой). Однако Дедов вежливо, но решительно отказался.
У Ивана Ильича была веская причина оставаться верным прежнему месту работы: школа, которой он посвятил свою жизнь, носила имя его брата, не вернувшегося с войны. В шестьдесят четвёртом, перед двадцатилетием Победы, в школе объявили сбор средств на мемориальную доску с именами выпускников, погибших на фронтах Великой Отечественной. Дедов тогда сколотил группу энтузиастов из числа своих учеников, которую потом уже назвали военно-патриотическим кружком.