одеяло, как в кокон.
– Точно.
– А Энн поедет? – Теперь она заговорила шепотом. И сладкая сонная хрипловатость исчезла из ее голоса. В нем зазвучали нотки страха и тревоги – точно иглы, спрятавшиеся в вате.
– Не знаю, может быть, и нет. – Определенно нет. Малколм наверняка постарается оставить Энн дома и станет всячески доказывать ей, что она лучше всех. Его Дочь Номер Один. – В любом случае давай встанем, оденемся и в путь, хорошо? Мне бы, правда, еще душ принять.
Я выбралась из-под одеяла, и рука Фредди тут же стиснула мое запястье.
– А ты не можешь принять душ в моей ванной? И что-нибудь спеть?
– Да, детка, конечно, могу.
Сделав воду погорячей и расчесывая мокрой щеткой волосы, которые как-то чересчур отросли и уже начали меня раздражать, я принялась напевать некое попурри из песен Битлов. В основном из их старых песен, написанных еще до того, как наркотики и мистицизм превратили Великолепную четверку в самый обыкновенный гребаный квартет. Старые их песни я знала наизусть, и слова слетали с языка сами собой, что было очень кстати, потому что одновременно я сочиняла, что мне сказать родителям, когда мы к ним неожиданно заявимся. А заодно пыталась прикинуть, хватит ли у меня пороха потом не вернуться домой.
После вчерашних угроз Малколма мне стало ясно, что произойдет, если я выберу Фредди, а не Энн, если, конечно, мне не удастся придумать какой-то третий вариант. Выбирать между двумя родными дочерьми – это поистине ужасно, и еще совсем недавно я сочла бы такой выбор немыслимым, но, оглядываясь на собственную жизнь, я понимаю: это еще не самый ужасный выбор из тех, какие я уже сделала.
Когда я вышла из комнаты Фредди, вылив себе на волосы кварту кондиционера, чтобы придать им хоть какую-то форму, меня тут же начала бить дрожь, потому что я забыла захватить из своего шкафа чистую одежду, и пришлось голой бежать к себе и быстро одеваться. Затем я вышла на кухню и увидела, что Фредди уже держит наготове прошлогодний костюм «Чудо-женщины».
– Можно мне надеть его, когда мы поедем к бабушке? – Она умоляюще на меня посмотрела. Она уже напялила красные «волшебные» башмачки и один из своих любимых сверкающих браслетиков – они обычно продаются дюжинами в пластиковых пакетиках, но Фредди совершенно уверена, что эти браслеты тоже волшебные. Жаль, что это не так.
Малколм только головой покачал, увидев эту сцену.
– По-моему, ей давно пора бы перерасти всю эту чушь.
– Господи, Малколм, да ведь ей всего девять! – напомнила ему я. – Девять! И потом, вспомни: только что был Хэллоуин. – И я, повернувшись к Фредди, сказала: – Конечно, можно, дорогая, только тебе все равно придется сверху надеть пальто.
Фредди мгновенно улетела к себе и через пять минут вернулась в полном боевом облачении – от шапки до ботинок.
Малколм снова покачал головой.
Но я больше ничего не стала ему говорить. Оставив его на кухне, я пошла к себе, вытащила из шкафа модный рюкзачок фирмы «Dooney & Bourke», в который при желании можно чуть не всю Бразилию запихнуть, и принялась складывать туда самое