не было… Беляев чуть не заорал от остроты ощущений. Ахнув, он во все глаза смотрел на Демидова.
Мужчина ухмыльнулся, наслаждаясь реакцией Сергея, и вобрал головку в рот, после чего мягко сжал яички парня. Серёжа уронил руки в ванну и громко застонал, полностью забывая о стыде. Тело зажило своей жизнью, сходя с ума от действий Дмитрия.
Тот, держа член у основания, начал двигать головой, уверенно отсасывая Беляеву. Серёжа то приподнимал голову, то ронял её, ударяясь шеей о чугунный борт, и поскольку это было больно, пришлось перестать ею болтать. Вместо этого Сергей положил ладонь на чёрные волосы полковника и несильно сжал их между пальцами. Даже в такой момент он не мог позволить себе дерзости в отношении этого человека. Язык ласкал член, рот был слишком горяч, и Сергей забыл о том, кто он и где находится. Всё перестало иметь значение. Беляев начал двигать бёдрами, но Демидов с силой сжал его бок, не давая двигаться, полностью контролируя происходящее. Дмитрий всё плотнее сжимал губы, упиваясь сладкими стонами студента.
Тому было так хорошо, что долго ждать разрядки не пришлось. Прогнувшись в груди, Сергей, находясь в преддверии оргазма, вскрикнул и протяжно застонал. Демидов выпустил член изо рта за пять секунд до того, как Серёжа начал кончать, разбрызгивая сперму. Дмитрий сдержанно улыбался, рассматривая разгорячённого, раскрасневшегося, кончающего Беляева. Когда тот выплеснул последнюю каплю и обмяк, Демидов, в глазах которого кипела горячая страсть, наклонился к парню и, нежно перебирая его влажные пряди, увлёк Серёжу в сладкий поцелуй. После оргазма тот мало что понимал, и Дмитрий просто ласкал его податливый тёплый язык своим. Он делал это нежно и не спеша, смакуя, как хорошее вино.
Нехотя отстранившись от парня, Демидов включил душ и аккуратно смыл с живота и бёдер студента сперму. После чего, встав, он наклонился и взял Сергея на руки. Отмечая приятную тяжесть его тела, Дмитрий понёс любимого в комнату, а тот, причмокнув губами, обнял мужчину за шею.
Глава 3
24 марта, 1950 год.
Преследованием лиц, занимающихся распространением самиздата, занимались НКВД и прокуратура. Если бы речь шла не о МГУ, самом престижном вузе страны, или чрезвычайное происшествие произошло где-нибудь в провинции, дело, возможно, раскручивала бы прокуратура, но не в Москве, не в её сердце.
День выдался солнечным. Снег таял, весёлая оттепель стучала по карнизам и асфальту, из труб на землю лились потоки воды. Шумная и жизнерадостная весна ничем не отличалась от такой же стайки студентов, стоящих неподалёку от главного входа в университет.
Демидов, приезжая сюда, уже прекрасно знал, кто именно посещает тайный литературный кружок, который образовали два маститых педагога. Подчинённые предоставили полковнику всю необходимую информацию. Теперь он должен был самостоятельно «прощупать почву», а затем принять решение.
Действовать открыто было опасно.
Во-первых,