тому, что перевел. – Европейцы в камуфляже с автоматами – на Мадагаскаре?!
– Хорошо, что было потом?
– Они долго допрашивали Радуку, а он, кажется, отвечал не то, что им хотелось… Главный кивнул тому, кто удерживал Радуку, и тот… он выстрелил Радуку в затылок!
Я видела фотографии из дела, но теперь, после рассказа мальчика, все представилось мне так живо и жутко, что тело покрылось гусиной кожей, несмотря на жару.
– Кто еще знает о том, что ты видел, малыш? – спросила я, присев на корточки перед мальчуганом. Его круглые глаза испуганно вращались, словно на шарнирах, и он по-прежнему стоял на одной ноге, поджав другую.
– Никто, – перевел ответ Андрэ. – Он никому не рассказывал, потому что боялся. И сейчас не хотел говорить, но Радуку был хорошим человеком, а вы – друг Радуку, и он подумал, что кто-то должен знать, что случилось.
– Ты молодец, – сказала я, беря мозолистую ладошку в свою руку и пожимая ее. – Ты правильно поступил, но никому больше не рассказывай об увиденном, хорошо?
Мальчик энергично закивал, когда гид перевел мою просьбу. На его пухлом личике отразилось облегчение: очевидно, его долго мучило это жуткое знание, и теперь, переложив его на плечи другого, взрослого и более сильного, ребенок успокоился.
Отправив малыша обратно в деревню, мы с Андрэ поспешили к машине. Подозреваю, он уже не раз пожалел, что связался со мной, и завтра мне придется озаботиться поисками другого компаньона! Ну, дело житейское: в конце концов, никто не обязан рисковать, зарабатывая на хлеб насущный, а все указывало на то, что дело приобретает опасный оборот, и я сама не знала, стоит ли продолжать. От немедленного отъезда меня удерживали две вещи. Во-первых, если не я, то никто другой не станет расследовать гибель Ивана, а это несправедливо. И во-вторых, есть маленькая деревня в лесу, где по неизвестной причине умирают люди. По крайней мере следовало сообщить властям, чтобы они приняли меры, ведь Иван так и не успел этого сделать, иначе в деревню давно прислали бы врачей. Организовали бы санитарный кордон, чтобы никто не мог прийти в деревню и покинуть ее, рискуя распространить заболевание… Если, конечно, проблема в этом. Я от души надеялась, что причиной смертей стал какой-то яд – тогда всего-то и потребуется, что выявить его источник и ограничить соприкосновение с ним людей. Но чутье подсказывало, что малой кровью здесь не обойдется: она уже пролилась, и это была кровь Ивана.
В фойе гостиницы не оказалось ни души, даже портье куда-то удалился. Я была грязная и голодная, но ресторан давно закрылся, поэтому пришлось ограничиться душем и чашкой чая, который я вскипятила кипятильником, предусмотрительно прихваченным из дома. Я никогда не посещала экзотических мест вроде Мадагаскара, а в европейских отелях в каждом номере имеются и электрочайник, и кофейник, однако я все равно таскаю с собой этот незаменимый электроприбор с переходником. Поесть оказалось нечего, кроме подсохшего печенья, купленного в дьюти-фри при пересадке в Париже. Завалившись спать, я продрала глаза, только когда солнце вовсю светило прямо в лицо.
В фойе я столкнулась с Эжени, тоже идущей на