В мире пристально следят за каждым шагом России, и не все «наблюдатели» дружественны нам. В большинстве своем они были бы только рады скомпрометировать российского гражданина!
– Так вы поэтому не пытаетесь ничего сделать?
– Мы пытаемся, но так, чтобы никто не узнал лишнего. Это дипломатия, понимаете? Я и сам хотел бы знать больше, однако лучше, если все будут считать, что доктор Баландин погиб от руки Fifanampiana, а не был казнен собственными подельниками-наркоторговцами!
– Наркоторговцами?! – взвилась я. – Да что вы несете! Иван никогда не стал бы торговать наркотой, он – врач, врач, слышите вы меня?!
– Прекрасно слышу, – поморщившись от моих децибел, кивнул Кравченко. – И я вовсе не заинтересован в том, чтобы распространять эту информацию. Мы будем помнить доктора Баландина как человека, отдавшего жизнь служению людям в лучших традициях русской интеллигенции…
Дальше я не слушала. Речь Кравченко походила на не раз отрепетированное политическое заявление, и становилось кристально ясно, что получить от него хоть сколько-нибудь полезные сведения – гиблое дело.
Оглушенная, я вышла из здания, машинально предъявила паспорт по требованию охранника и остановилась на залитом солнцем тротуаре. Мимо проезжали машины и рикши, а я все пыталась осмыслить услышанное. Иван торговал наркотиками – абсурд! Для любого, кто его знал, это звучало как глупая шутка, но в посольстве, кажется, придерживаются другого мнения.
– Вы в порядке? – раздался у меня над ухом озабоченный голос Андрэ.
– Я-то да… Ерунда какая-то!
– Не хотите поделиться?
– Лучше вам не знать, Андрэ, – сказала я, тряхнув головой. – Скажите, насколько далеко вы возите туристов?
– Настолько, насколько хватит оплаченного ими бензина, – улыбнулся гид. – Я так понимаю, вы не парк лемуров имеете в виду?
На следующий день я поднялась с рассветом, так как Андрэ предупредил, что до пункта нашего назначения долгий путь и проделывать его по жаре – не самая лучшая идея. Приняв душ и нацепив футболку и серые льняные брюки, я посмотрела в зеркало. Хорошо, что мои волосы такие короткие: не приходится тратить времени на укладку. До восемнадцати лет я носила косу, а потом остригла ее почти до «ежика». Помню, мама едва в обморок не бухнулась, увидев мой новый образ, а случилось это аккурат в день выпускного бала, куда я пришла уже обновленная, произведя настоящий фурор.
Из зеркала на меня смотрела молодая женщина, высокая и атлетичная, с длинной шеей, которую венчала аккуратная белокурая головка. Глаза огромные, темно-карие, как у отца, а светлые волосы достались мне от мамы. Все, кто видит меня впервые, обязательно замечают этот контраст, и мне не раз приходилось клясться и божиться, что цвет волос не результат окрашивания. Единственным украшением, которое я с собой привезла – вернее, привезла на себе, – был золотой диск, переданный мне Ивом. Когда-то его носил Иван, и с тех пор, как он перешел ко мне, я его не снимала. И не сниму до тех пор, пока не разберусь с этим запутанным делом!
Андрэ ждал меня внизу. Несмотря