твердо и окончательно всех обстоятельств дуэли. Противники-то были из одного класса, из одного общества, а потому и Завадовский, и Якубович старались, уж коли сами влипли в историю, по крайней мере выгородить Грибоедова.
Дуэль, дуэль! Как легко произносились эти слова, как легко посылались вызовы на поединки! Но каждая смерть на дуэли оставляла гнетущее впечатление на секундантов. Грибоедов признавался своим приятелям в том, что на него «нашла тоска», что перед глазами постоянно видит смертельно раненного Шереметева и стремится покинуть столицу, чтобы хоть как-то уменьшить впечатления от случившегося.
Александр Сергеевич Пушкин так пояснил это желание своего двойного тезки:
«Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств. Он почувствовал необходимость расчесться единожды навсегда с своею молодостию и круто поворотить свою жизнь. Он простился с Петербургом и уехал в Грузию, где пробыл осемь лет в уединенных, неусыпных занятиях. Возвращение его в Москву в 1824 году было переворотом в его судьбе и началом беспрерывных успехов. Его рукописная комедия произвела неописанное действие и вдруг поставила его наряду с первыми нашими поэтами».
А в романе «Евгений Онегин» появились такие строки:
Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест
(Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест).
Оставил он свое селенье,
Лесов и нив уединенье,
Где окровавленная тень
Ему являлась каждый день…
Эти строки навеяны тем, что испытал Грибоедов, которому являлась окровавленная тень Шереметева.
Судьба Истоминой
Но что же Истомина? Для нее смерть возлюбленного явилась страшным ударом. Да, она вела себя порою вольно, да, она иногда стремилась вызвать в нем ревность, но… она любила его, насколько сильно, известно ей одной. Кто она? Даже не жена. В свои 18 лет она осталась – нет, не вдовой, она осталась одна, среди сонма поклонников, и с невероятным шлейфом пересудов, касающихся дуэли, в которой она сама винила себя.
Напомним… Даже отец ее погибшего возлюбленного совершил поступок, кому-то, быть может, не совсем понятный. Он просил государя не наказывать строго и убийцу его сына, и секундантов, поскольку сын дрался – страшно сказать – за какую-то простолюдинку, девицу низшего сословия. Сценическая слава не давала никаких сословных преимуществ.
Она не видела сочувствия среди окружающих, среди коллег и тем более среди руководства. Впереди были новые работы на сцене, и нужно было сжать в кулак свое горе, чтобы по-прежнему блистать перед зрителями, которые посудили-порядили, да и забыли о дуэли: им важнее было «терпейн» – наслаждение от игры балерины.
А наслаждаться было чем. На Западе, как всегда, выдумывают свое первенство то в одном, то в другом событии. Так, выдумали, будто итальянка Мария Тальони на лондонской сцене впервые вставала на пуанты в 1830 году.
Что