несколько слов на прощание и свой новый адрес. Проверьте сами.
– В этом нет нужды! – отрезала мать.
Я обеими руками ухватилась за дверь и попыталась ее открыть. Но мать держала дверь крепко, а меня пинком оттолкнула прочь.
– Парванэ! – закричала я. – Парванэ!
– Ради Аллаха, не наказывайте ее так жестоко! – взмолилась Парванэ. – Клянусь, она не сделала ничего дурного.
Мать захлопнула дверь. Я сел на пол и заплакала. Прощай, моя подруга, моя защитница и наперсница.
Последним соискателем моей руки выступил приятель Ахмада. Я часто гадала, как братья выискивали этих мужчин. Неужели Ахмад прямо так и сказал другу: у меня, дескать, имеется сестра на выданье? Они меня рекламировали? Что-то сулили? Препирались из-за меня, как торговцы на базаре? Уверена, как бы они ни взялись за дело, все это было крайне для меня унизительно.
Асгар-ага, мясник, брат-близнец Ахмада – и возрастом, и грубыми ухватками, и обликом. И вдобавок необразованный.
– Мужчина должен зарабатывать деньги силой своих рук, – рассуждал он, – а не скорчившись в уголке над бумагами, как полуживой писец, который ничего тяжелее ручки не поднимет.
– У него есть деньги, и он сумеет справиться с девчонкой, – настаивал Ахмад.
А что до моей худобы, Асгар-ага сказал:
– Не беда, я принесу ей столько мяса и жира, что через месяц она с бочку толщиной сделается. Глазенки-то у нее бойкие.
Мать его, старая, страшная женщина, безостановочно ела и вторила каждому слову сына. Да и все одобряли речи Асгара-аги. Мать так и сияла: молодой, неженатый. Ахмад дружил с ним и во всем поддерживал, тем более что после драки в кафе “Джамшид” Асгар-ага поручился за него и Ахмада не арестовали. Отец – и тот согласился, потому что мясная лавка приносила хороший доход. А Махмуд сказал:
– Он торговый человек, это нас устраивает, и он сумеет справиться с девчонкой, не позволит ей разболтаться. Чем скорее мы это устроим, тем лучше.
Никому и дела не было до моих мыслей, и я не пыталась даже заговорить о том, как противна мне мысль стать женой грязного, невежественного, грубого парня, от которого даже в тот день, когда он пришел свататься, воняло сырым мясом и бараньим жиром.
На следующее утро госпожа Парвин в панике прибежала к нам.
– Говорят, вы решили выдать Масумэ за мясника Асгара-агу. Ради Аллаха, и не вздумайте! Этот юнец – хулиган. Он не расстается с ножом. Пьяница, бабник. Я его знаю. По крайней мере расспросите людей, что он за человек.
– Не шумите так, госпожа Парвин, – остановила ее мать. – Уж наверное Ахмад лучше его знает. И он все нам рассказал о себе. Ахмад верно говорит: мало ли что молодой человек творил до женитьбы, все это он отставит, как только обзаведется женой и детишками. Он поклялся могилой отца и даже прозакладывал свои усы, что после женитьбы ничего подобного себе не позволит. Да и где нам сыскать лучше? Он молод, Масумэ станет первой женой, он богат, у него две мясные лавки, и характер у него твердый.