била дрожь. Я бросилась к ногам матери и умоляла ее не принуждать меня, не выдавать насильно замуж.
– Я не хочу замуж! – твердила я. – Мы ведь даже не знаем, кто он такой! Ради Аллаха, не заставляй меня. На Коране поклянусь: я убью себя! Иди и отмени все это! Позволь мне поговорить с отцом. Или знай – я согласия не дам. Сама увидишь! Либо отмени все, либо я перед людьми скажу, что не согласна выходить замуж!
– Аллах, пошли мне смерть! – зашептала она. – Замолчи! Что это за речи? Хочешь опозорить нас перед всеми? На этот раз твой брат тебя на куски порежет. Ахмад весь день с ножом не расстается. Так и говорит: “Пусть только лишнее слово скажет, и я сразу ее прикончу”. Подумай хотя бы о чести твоего отца! О нем, бедняге, подумай! У него сердце разорвется, он умрет на месте!
– Я не хочу выходить замуж, и ты меня не заставишь.
– Заткнись, не смей повышать голос! Люди услышат.
Она хотела меня схватить, но я нырнула под кровать и забилась в дальний угол. Бигуди посыпались во все стороны.
– Накажи тебя Аллах! – мать уже не шептала, а шипела. – Выходи живо! О, чтоб я увидела тебя на столе в мертвецкой! Выходи!
Кто-то постучал в дверь. Это был отец.
– Хозяйка, что вы делаете? – спросил он. – Жених вот-вот прибудет.
– Ничего, ничего, – заспешила мать. – Она одевается. Позови к нам скорее госпожу Парвин.
И едва отец вышел, я услышала рык:
– Вылезай, негодяйка! Вылезай, не то убью! Хватит нам срама!
– Не вылезу! Не пойду замуж! Ради любви к моему брату Махмуду – ради Аллаха, которого ты чтишь – не выдавай меня замуж! Скажи им, что мы передумали.
Заползти под кровать матушка не могла. Но она сунула руку поглубже, ухватила меня за волосы и потащила. В этот момент вошла госпожа Парвин.
– Аллах милосердный! Что вы творите? Вы же ей все волосы вырвете.
Мать пропыхтела:
– Это она! Хочет осрамить нас в последнюю минуту!
Скорчившись на полу, я с ненавистью глядела на мать. А она все еще сжимала в руке прядь моих волос.
Мне кажется, я так и не сказала “да” на церемонии бракосочетания. Мать изо всех сил щипала меня за руку и шептала: “Скажи ‘да’, скажи ‘да’”. Наконец кто-то произнес “да” и все радостно закричали. Махмуд и еще несколько мужчин, сидя в соседней комнате, пели хвалу Пророку и его потомкам. Еще что-то происходило – я ничего не замечала. Как будто плотная вуаль накрыла мне глаза. Все плыло в дымке, в тумане. Голоса сливались в смутный, невнятный шум. Словно в трансе, я смотрела куда-то, сама не зная куда. И какое мне дело до того, что мужчина рядом со мной считается теперь моим мужем. Кто он такой? Хотя бы как выглядит? Все кончено. А Саид так и не явился. Мои мечты и надежды погибли. Саид, Саид, что ты сделал с нами…
Очнулась я в доме этого человека, в спальне. Он сидел на кровати спиной ко мне и развязывал галстук. Сразу было видно: он не привык к галстуку и рад от него избавиться. Я стояла в углу, цепляясь за чадру, которую на меня намотали,