неделя, все оправились, сказали, на то воля Аллаха и не следует роптать. Господь послал испытание, и они, его верные слуги, должны пройти это испытание с честью. Аллах дал и Аллах взял. Они с легкостью уверили себя в том, что ничего плохого не сделали, никто не виноват в смерти Зари. Так же будет и со мной, подумала я. Через несколько недель они успокоятся, через пару лет – и это самое большее – забудут. А я пребуду в адских мучениях, а не рядом с ними, чтобы напоминать, как они со мной обошлись. Те же, кто искренне меня любил, кому я нужна, останутся в одиночестве и горе.
Я отшвырнула бритву. Нет, не могу. Поступлю как госпожа Парвин: предамся своей судьбе.
Запястье уже не кровоточило. Я обернула его носовым платком и вернулась в спальню. Улеглась в постель, накрыла голову простыней и заплакала. Саида я утратила, это надо признать и смириться. Он не хотел меня, он не пришел. Я похоронила Саида там, где хоронят самых любимых – в глубине моего сердца. Я стояла над его могилой и плакала, плакала часами. И пришло время расставания. Сколько месяцев и лет понадобится, чтобы забыть, стать равнодушной, стереть из памяти его образ? Наступит ли день освобождения?
Глава вторая
Когда я проснулась от глубокого, без сновидений, сна, солнце уже стояло высоко. Я огляделась, не понимая, куда я попала. Все вокруг незнакомое. Да где же я? Не сразу я припомнила, что случилось накануне. Я в доме того чужого мужчины. Я вскочила и быстро оглядела спальню. Дверь открыта, полная тишина в доме – никого нет. Какое облегчение! Даже странно: меня охватило равнодушие, и я словно бы оцепенела. Ярость, мятежный дух, которые бушевали во мне последние месяцы, улеглись. Я нисколько не сожалела о родительском доме, о близких, с которыми разлучилась. Меня ничто не связывало ни с ними, ни с их домом. Я даже ненависти к ним больше не чувствовала. Сердце оледенело и билось медленно, размеренно. Может ли что-либо на всем белом свете когда-нибудь снова сделать меня счастливой?
Я поднялась с постели. Спальня на самом деле была просторнее, чем мне показалось с вечера. Кровать и туалетный столик совсем новые, еще даже лаком пахли. Наверное, те самые, которые купил отец. Мой чемодан открыт, в нем беспорядок. В другом углу ящик. Я его открыла – внутри простыни, наволочки, кухонные полотенца, прихватки и всякая мелочь, которую мои родичи не успели распаковать.
Из спальни я вышла в квадратный холл. В дальнем его конце была дверь – скорее всего, в кладовую. Слева я увидела высокую стеклянную дверь, узор в виде медовых сотов. Справа кухня и ванная. Пол был застелен красным ковром, по обе стороны холла разложены подушки и валики для спины, сшитые из ковра. На одной стене полки, много книг. Возле стеклянной двери тоже полки, там старая сахарница, бюст человека, которого я не признала, и еще книги.
Я заглянула в кухню. Кухня по сравнению со спальней была маленькая. По одну сторону кирпичной стойки голубая лампа-плетенка, по другую – новая газовая плитка с двумя конфорками, газовый