это мы и напрасная надежда
И всё же мы надеемся
Трава
(Græs, 1963)
Голуби в поле растут
Голуби в поле растут
Из земли восстанешь ты снова
Зелень
Зелено в зелени
приходят дни когда
время всё менее дробное
больше ни на что не делится
но солнце дробится
сюда не приходят
люди
но зёрна и покой
лежат в глубине
и синий и жёлтый
пахнут подробнее
там где одно памятное лето
круто восходит вверх
и пропадает в глубине
За городом
За городом
много чего творится
что не задевает нас
За камнем
белые корни
они несут нас
Глядя на траву
вижу неопределённости
Смерть не направленная никуда
Жизнь не направленная никуда
В траве – дети и птицы
Под крики чибиса
Под крики чибиса
птенцы стрелой
Под моими крыльями
страх ребёнка
Под моими крыльями
да? нет?
Берег снова бросается в слёзы
и радость извиваясь уползает
Шелестящие ноги травы
Шелестящие ноги травы
крадутся сквозь нас,
пальцы ёлок касаются друг друга
там где тропинки встречаются,
вязкая потная смола
склеивает нас друг с другом,
летние лихоимцы дятлы
стучат по закалённым
сердцам околоплодников.
На обочине
Выбираем подходящие кочки
чтобы покурить.
Говорим о листьях берёзы
потому что это берёза, мы видим.
Берёза машущая листьями
на фоне белых стволов.
Говорим о другой берёзе
с голыми стволами.
Говорим о том, что было в этом году.
О пространстве между нами.
Между нами, по-видимому, ничего нет.
Видим стайку бегущих к нам детей.
Слышим, как они спрашивают дорогу.
Говорим, да, и видим, как они бегут
застенчиво улыбаясь бегут
в правильном направлении.
Тушим сигареты в песке, по которому они пробежали.
Сами пытаемся двигаться дальше
– в пустоте, между нами.
Сентябрь
Долгое вязание распускается
наконец – ликование тихой скамеечки
женщин связавших на спицах
это лето
оглядываются вокруг
петли бегут
бегут в изобилии чисто и ясно
слёзы бегут и становятся каплей в море
рождаются дети
оглядываются вокруг
Войти
Войду сама того не ведая
Укажу на дверь сама того не ведая
Войду в гору и это ты сама