выражение полёта и перетекает в седьмое небо, в интерференцию между волнами света и воды, рушится, уходит под поверхность, где море купается в море света. Но не горит, ещё более смертоносное: это море Икара. Другой мир. Нпрм., беззвучный мир звуков, что молчит в своём собственном мире. Мир поверхностей, погружённый в самого себя.
Или постоянно кипящий, бурлящий, переливающийся жемчугом мир, под наркозом тишины. Неугомонный, беспокойный мир анестезии, светящаяся тьма, где свет и тьма – это лишь проявления недостатка интерференции между светом и тьмой. Жизнь, что гораздо более опасна, чем Это. Другой мир, что функционирует как образ смерти в мире.
Так ощутимо. [И вот] уже – разница между смертью и смертью гораздо больше, чем между жизнью и смертью. [И вот] уже – пространство в целом может быть измерено смертью. Отсутствующая безусловная пустыня сводится к бытию. Ожидание. Медлит в другом мире. Захвачена своей вечной игрой. Сводясь к неудержанным деталям, что постоянно сближаются и соединяются, сопоставляются, комбинируются, ищут уплотнений. Ищут видимости, находят, нпрм., бездомное Это. Это – Летаргическое море.
Это пришло, чтобы остаться. До тех пор, пока Это длится. Это нашло своё окончательное местоположение. В течение некоторого времени. Отлилось в устоявшиеся формы. (Которые могли бы быть сформированы по-другому.) Нашедшее своё устойчивое проявление. (Которое может свободно обратиться в другое Это.) Привело себя в порядок, установило себя, нашло себе место. Мир пришёл в мир. Внутри мира. Привёл свою видимость в порядок. Нпрм., в мире камня, нпрм., в очертаниях континентальных шельфов, незыблемых скрытых смыслов, что ведут свой путь через горные хребты, приходят однажды как скальные формации, слой за слоем непроходимых затверженных смыслов, так хорошо проработанных, в своём собственном мире. Глубже смысла, без всякого смысла, в химическом сне, утихомиренно. Это было то, что двигалось, находило себе место и теперь постоянно успокаивается. Как слюда, гнейс и гранит. Как серный колчедан и кварц. Как усмирённая лава, базальт, диабаз. Ища окаменелую перспективу. Находя её застывшей в блеске преувеличенных проявлений. Одухотворений. Прозрений, замешанных – на киновари и цинковых белилах. На золоте и серебре, платине. Твёрдые формы явной видимости, видимости чистого значения. Подземные игры. Нпрм., играющие тёмные кристаллы, отдающие свои светящиеся краски вслепую. Чёрный рубин, сапфир, бирюза. Чёрное прозрачное стекло, алмаз. Чёрные белые опалы. Чёрное белое. Тонкие структуры организованных беспорядков, скрытые переходы между жизнью и смертью. Неуязвимая игра. В уязвимом мире.
Это словно взято из воздуха, и распространяется, формируется, а может и словно распуститься из Этого, распускается и приносит плод. Столь экзальтированный. Свет и СО2, явленные однажды в уникальной зелё-ной ткани, прибавляющей в объёме. Лето. Набирающее силу, как трава, маскирующее папоротником землю, тайные следы к возобновлению, покрывает её деревьями,