руку на вздрагивающую спину, заговорил спокойно:
– Вы знаете этого человека. Слишком хорошо знаете. Вам было шесть лет, когда воспитатель Эрнст вошёл в спальню с мухобойкой и мотком клейкой ленты. Он сказал вам: Ангела, мы с тобой договорились, до третьего раза. И вы кивнули. И он заклеил вам рот, которым вы так много болтали. И стал сечь вас мухобойкой. По вашей прекрасной юной попе. А этот человек стоял за ним. Да и не совсем он человек. Он прозрачный, хоть и тёмный. Правда? Сквозь него даже можно что-то разглядеть. Потому что – мутный. Мутный стоял там. Мутный с чёлкой, усиками и простреленным черепом. Ведь стоял?
– Откуда вы… знаете?
– Оттуда! – серьёзно произнёс Гарин и качнулся на ногах. – Так что закроем историю про лающих людей раз и навсегда. Вы готовы рассказать мне о первой встрече с Мутным?
– Нет… мне страшно…
– Хорошо, вы сделаете это в следующий раз. На сегодня достаточно. Ничего не бойтесь. Я с вами. Мутный вас больше не тронет.
Он взял её руку.
– Ангела, нам с вами предстоит работа. Мы загоним Мутного в его преисподнюю раз и навсегда. Но для этого мы должны помогать друг другу. Вы поможете мне помочь вам?
– Да, доктор.
– А я помогу вам.
Он взял со стола пакетик с бумажными салфетками, приложил салфетку к плоскому носу Ангелы. Она громко высморкалась, перехватила салфетку, стала вытирать слёзы.
– Сейчас ступайте к себе, к вам зайдёт сестра, сделает укольчик. Таблетки всё те же, дозу я менять не буду, лишнюю химию глотать негоже. После укола – полчаса отдыха, потом на прогулку в бор. К кедрам! Abgemacht?[13]
– Abgemacht, Herr Doctor, – вздохнула Ангела и бессильно улыбнулась.
– Я вас больше не задерживаю. – Гарин уселся за стол.
Ангела неловко соскользнула с кресла на пол и устало поползла на ягодицах к двери. В дверь постучали.
– Войдите! – Гарин разминал в пальцах папиросу.
Вошедшая Пак посторонилась, пропуская Ангелу, закрыла за ней дверь.
– Кризис? – спросила она, подходя к столу. – Или плато?
– Скорее сон. – Гарин закурил.
– На ней лица не было…
– Глубокому сну отлей блесну.
– Угостите папиросой, доктор.
– Вы же уже не курите, доктор?
Она махнула маленькой быстрой рукой. Он протянул ей коробку с папиросами, поднёс огня.
– У меня вопрос по двум пациентам, Дональду и Борису.
– Слушаю вас. – Дымя папиросой, Гарин откинулся в кресле.
– При всей кажущейся разности симптоматики, ядра патологий схожи, мы это обсуждали уже. И этиология схожа.
– Я помню.
– Не попробовать ли один коктейль для обоих, № 7?
– Вы недовольны результатами?
– Они стабильны, но особого прогресса нет.
– Вы много хотите, доктор. Оба пациента – с глубокими психосоматическими поражениями. Аггравация, аутохтонность, гиперкинез.
– Акатизия.
– Да. Но у Дональда – эгоцентрический гигантизм, а у Бориса – кверулянтство. Перманентно винит всех.
– Но