я ещё раз настоятельно попросил бы вас не кидаться камнями в моего кота, – вытянул губу Штерн.
– Это не я, – шмыгнул носом Владимир и с полотенцем в руке потрусил на ягодицах в ванную.
– Стабилен! – бросил Гарин Маше, направляясь к выходу.
– Ждём вас на завтрак! – крикнула Пак.
– Это не я! – долетело из ванной, и зашипел душ.
– Он продолжает швыряться камнями в Эхнатона? – спросил Гарин Штерна, выйдя в коридор.
– Продолжает, – кивнул тот. – Слава богу, пока без последствий.
– Мда… – Гарин стукнул себя по бедру, направляясь к восьмой палате.
– Детские травмы, – поправила очки Пак.
– Скорее подростковые, – уточнил Штерн.
– Не согласна.
– И я не согласен.
– Джонни Уранофф, – задумчиво произнёс Гарин. – Мой дед обожал его. Прорывался на концерты, собирал пластинки…
– Моя бабушка – тоже, – усмехнулся Штерн. – “Не целуй меня ночью белою, а целуй меня ночкой тёмною”!
– “Ты плохого мне много сделала, пила кровь, тобой заражённую…” – продолжила Маша.
– А вы откуда это знаете? – удивлённо остановился Гарин.
– Я не чужда новорусской поп-культуре. Люблю послушать ретро пятидесятых.
– Я его совсем не знаю, – улыбнулась Пак.
– И не надо, – двинулся дальше Гарин. – Это для масс…
– Он рок-н-роллы хорошо пел, – возразил Штерн. – Уж не хуже Элвиса.
– Разве что не хуже…
Последний пациент сидел в палате возле дивана на татами, прикрыв глаза. Это происходило каждое утро и именно во время обхода, так что все вошедшие привыкли. Да и он привык, что все привыкли.
– Охайе годзаймас, Синдзо-сан! – произнёс Гарин.
– Доброе утро, господин доктор! – ответно приветствовал его пациент по-русски, не открывая глаз.
– Вы опять плохо спали? Вас снова что-то стало тревожить? – Гарин перешёл на английский.
– Да, я плохо спал. И меня снова кое-что стало тревожить. Но я хотел бы вам рассказать об этом приватно.
– Безусловно! – Гарин стукнул себя по коленке. – После завтрака я приму вас, Маша сообщит вам.
– Благодарю вас, доктор.
– С процедурами всё в порядке? Вы довольны?
– О да. Радоновые ванны замечательны.
– А пихтовые пробовали?
– Пока нет.
– Рекомендую.
– Благодарю вас.
В коридоре Гарин отдал несколько распоряжений и отпустил коллег и персонал.
Завтрак начался, как всегда, в 9:30 и прошёл без эксцессов. После завтрака Гарин принял в своём кабинете Ангелу. На своих немолодых ягодицах она вошла в кабинет главврача, добрела до кресла, стоявшего напротив рабочего стола, за которым восседал Гарин, подпрыгнула, села.
– Итак. – Гарин, просматривающий голограмму истории её болезни, перевёл взгляд на пациентку. – Лающие люди?
– Лающие люди, – вздохнула она, полуприкрыв светло-зелёные глаза с деликатно накрашенными ресницами. – Вы уже знаете мою главную травму.
– Nonsensе! Ни один человек не в состоянии знать точно своей главной травмы,