правда. «Аурелие… – думаю я. – Она – реальна?»
Оглядываюсь вокруг – в заснеженном плену в ряд болтаются такие же гробы на ледяных цепях. В хрустальном блеске различаю лица друзей, знакомых, таких же детей Вечной весны, как и я, их лица застыли в безмятежном сне, и я не решаюсь их тревожить, по крайней мере, пока не пойму, что в действительности произошло. Но напрасно я ищу среди них Аурелие.
Внезапное чувство захлестывает меня – чувство присутствия жизни в мертвом безмолвии ледяного края. Оглядываюсь – в шаге позади меня стоит Аурелие, она – в строгом черном платье с длинными рукавами, приталенном широким кожаным поясом. На распущенных, развевающихся под ветром черных волосах поблескивают снежинки. Ее голос звучит, задевая струны моей души:
– Это был сон, мы снились друг другу. И весь наш мир снился. Элементал вывел нас из сна, разоблачив тайну, как и было обещано. Я проснулась раньше тебя и поняла это.
В ответ подвожу указательный палец правой руки к своему горлу и поднимаю Кисть, которую держу в левой.
Аурелие, не колеблясь, возражает:
– Да, во сне ты потерял голос… и приобрел Кисть во время странствий твоей анимы, которая живет собственной жизнью, даже когда тело погружено в сон. Странствуя, наши души вторглись в неизведанное, недоступное и сумели постичь непостижимое: ценой утраты голоса ты приобрел магический артефакт – Кисть, – существующий вне времени и вне пространства, а мой цветок, мою аниму, ждет неотвратимое забвение в подземелье демонов – это цена, которой открылось мне знание тайн сотворения и гибели миров.
– Пойдем, я покажу тебе настоящий мир! – зовет Аурелие, и я вижу кровоточащие глазницы угольно-черного черепа – демонического знака на ее приоткрытом запястье.
Она увлекает меня за собой. Мы идем, обутые в одинаковые высокие, с железными набойками сапоги на толстой подошве, идем след в след, и снег хрустит под ногами; восходящее солнце освещает наш путь по нетронутой мертвенно-гладкой снежной равнине.
Мы приближаемся к ледяной скале, что величественно возвышается над застывшей поверхностью зеркального озера, спящего беспробудно в унылом плену равнодушных льдов. Аурелие протирает ладонью, словно от слоя пыли, снежную насыпь на зеркальной озерной глади, и сквозь распахнутую завесу начинают проступать цвета, преимущественно теплые. Я различаю силуэты, они движутся, но остальное сокрыто от глаз под коркой льда. Встречаюсь взглядом с Аурелие и понимаю ее без слов – мощным ударом металлической подошвы рассекаю лед, и он разлетается на мелкие осколки. Сквозь пробитую в озере дыру не хлещет вода, нет, сквозь нее, словно через замочную скважину, открывается обзор в иную реальность, ту, что я в своем сне привык называть Нижним миром.
Но не таким я его себе представлял, когда в луче живительного света прикасался к цветку неведомого далекого человека. В мире, открывшемся моему глазу, не было ни света, ни людей. Очертания, которые я поначалу принял за силуэты, оказались блуждающими во