сжала руку Шарлотты, желая её успокоить, а Хлоя Фишер тем временем объявила своим тотемным животным медведицу.
– Или, может, я кроншнеп? – она посмотрела на Ру, надеясь, что та прояснит ситуацию.
– Кто такой кроншнеп? – спросила Панда, и тут же начался целый цикл лекций о болотных птицах, и все пили, пили, пили.
– Определённо, медведица, – в конце концов решила Ру. – Просто ты хрупкая, и сразу не скажешь, что в тебе живёт медведь. Но это так.
Наклонившись к самому моему уху, Шар прошептала:
– Медведица, ты слышала? Да Хлоя Фишер просто мартышка. Мы тут все мартышки. Эта женщина нарядила нас в колпачки и заставила плясать. И как ей удалось?
Я не знала. Ничто не могло нарушить строгие правила Шарлоттиного клуба. Ничто не могло нарушить строгие правила Шарлоттиного чего бы то ни было, и, хотя я очень её любила, мне казалось, что сегодняшний вечер пойдёт ей на пользу. Я ничего не могла с собой поделать.
Застенчивая Элли Уайтакер, щурясь из-под чёлки, сказала, что глубоко внутри она тоже тигрица. Очень, очень глубоко.
– Ага, у тебя острые зубки. Я их вижу, – сказала Ру, и Элли даже заёрзала от радости. Шар то и дело смотрела на часы, чувствуя, как утекает бесценное время, пока женщины выбирали себе животных и опустошали бокалы, в которые щедро подливала Ру. Я знала, ей не терпится поговорить о прекрасной Лили Барт на пути к роковой гибели, но час уже почти прошёл, а мы не добрались даже до вопросов.
Ру подливала и подливала, подзадоривала женщин, и они уже начали перебивать друг друга – все внезапно стали пираньями, и пантерами, и павлинами. Единственным павлином среди нас можно было назвать лишь Тейт Бонакко с её пухлыми губами и, по мнению Шарлотты, накачанными сиськами. Да и то павлином из зоопарка.
Все мы, по правде говоря, были домашними зверюшками, кроме Ру. Она своё тотемное животное не назвала, но я подумала – оно явно дикое, скорее всего, хищник.
Вино было допито, и Ру, вернувшись к бару, приготовила коктейли с таким видом, будто это был её дом, хотя продолжать нам явно не стоило – разговор стал громким и грубым, все старались перекричать друг друга, слова размывались, и я порадовалась, что все наши спальни на втором этаже. Оливер легко просыпался, а Дэвис терпеть не мог пьянства.
Ру вернулась, когда подошла моя очередь. Протянула мне коктейль, и я поразилась её наблюдательности. Я ненавижу вино. Даже его кислый запах. Обычно пью джин с тоником, но и то лишь первый бокал. В последующих от джина одно название. Уэй-один стакан, называл меня Дэвис.
Я отхлебнула немного. Напиток освежал и пах соснами, холодный и до того крепкий, что, проглотив, я словно ощутила солнечный удар. Допивать не буду, решила я, хоть и вкусно. Ру украсила коктейль свежим лаймом, я ощутила на языке его сладость. Но, будучи преданной подругой Шарлотты, сказала:
– Мне кажется, я дикобраз. Колючий дикобраз, который хочет обсудить «Дом Мирта». Может, мы уже…
– Мы почти закончили, – ответила Ру, лениво отмахнувшись от меня. К моему удивлению, меня это уязвило. Она комментировала