усиливающей его обаяние, он там не потерял.
Честное слово, он даже чересчур красив.
Ник застывает на полуслове, наклоняет голову, и наши взгляды встречаются. Его улыбка становится шире, глаза на долю секунды загораются. Потом он поворачивается ко мне в профиль и снова сосредоточивает внимание на людях, которые окружили его и жадно слушают.
По моей коже разливается краска.
Я не могу отвести взгляд.
Потому что, хоть Ник сейчас и не смотрит прямо на меня, я знаю: его улыбка, засиявшая ярче, – это не просто проявление учтивости к собеседнику. Она предназначается мне. Как хорошо, что я надела сегодня красное платье!
Элиза тихонько приближается и шепчет:
– Будь с ним осторожна.
За год после нашего бегства с Кубы моя сестренка успела стать женой и матерью. Призывы к осмотрительности я слышала от нее и раньше, но сейчас в них ощущается умудренность опытом. Создается ощущение, будто она старше меня.
– Буду, – вру я, а Ник Престон в этот момент покидает своих собеседников и направляется ко мне.
Я делаю шаг в сторону от Элизы. Потом еще один.
Все пять недель, пока его не было, я ждала этого момента, снова и снова представляла себе нашу встречу, гадала, вспоминает ли он обо мне в Коннектикуте, своем родном штате, в Вашингтоне, где он работает, или еще где-нибудь.
Каждый раз, приходя на бал, игру в поло, благотворительный обед или представление, я высматривала его.
И вот он здесь.
Я смутно вижу других гостей, помню, что где-то у меня за спиной стоят мои родственники, но сейчас все они не более чем фон. Их голоса сливаются в неясный гул. Ник заполнил собой весь зал – это умение, наверное, приносит ему немалую пользу и в политике, и в личной жизни.
– Вы сегодня прекрасны, – говорит он вместо приветствия.
Головокружение, которое я ощущаю от этого комплимента, наверняка стирает с моего лица всякий намек на интеллектуальную глубину.
– Спасибо, – улыбаюсь я.
Боюсь, теперь он нравится мне еще сильнее, чем раньше.
– С Днем святого Валентина.
– С Днем святого Валентина, – повторяю я, как эхо.
Мы оба молчим, и у нас обоих, надо полагать, одинаково смущенные улыбки.
Голос у меня за спиной с нажимом произносит мое имя. Я оборачиваюсь и ловлю взгляд Изабеллы – один из тех, при помощи которых мы можем общаться, не произнося ни слова. Сестринская интуиция и все такое. Милой улыбкой я говорю ей, что все в порядке, – как будто любой, кто хорошо знает меня, не прочтет в моем взгляде готовности поддаться искушению.
Я поворачиваюсь к Нику.
Он делает шаг мне навстречу, заслоняя меня собой от всего зала.
– Я весь вечер смотрел на дверь, – бормочет он. – Ждал, когда вы придете. – Его голос ласков, как шелк. – Теперь вы знаете один из моих секретов.
Я пригибаю голову, щеки вспыхивают.
– На нас все смотрят.
Может быть, если с завтрашнего дня он будет неразлучен со своей невестой,