не было, и до Билла вдруг дошло, что все молчат.
Это было странно.
Еще более странным было то, что почти все эти люди были ему знакомы. В основном это были его соседи – черт побери, это были его друзья, однако сейчас все они хранили угрюмое, безликое молчание, сосредоточенно уставившись на пустынную витрину, не обмениваясь даже пустыми вежливыми фразами незнакомых людей.
Пол Митчелл, управляющий «Бургер кинг», обернувшись, поймал на себе взгляд Билла. Тот выпрямился, улыбнулся и помахал рукой, однако Пол, не ответив на приветствие, снова уставился на транспарант.
Билл снова побежал, торопясь как можно быстрее покинуть центральную часть Джунипера. По его спине струился холодный пот, сердце гулко колотилось. Эта молчаливая очередь соискателей работы произвела на него гнетущее впечатление. Вдруг он обратил внимание на то, что значительная часть улицы оставалась погруженной в тень; тусклое солнце, окутанное тучами, не могло рассеять мрак в этих местах, где по-прежнему цеплялась за свои права ночь, и Билл облегченно вздохнул только тогда, когда свернул с Главной улицы и направился мимо лужайки Гудвина к своему дому.
2
Рождество не стало тем праздником, каким должно было быть.
Джинни молча смотрела на разгром в гостиной, пока Билл собирал пустые коробки и оберточную бумагу и выносил их в мусорный контейнер на улице. В этом году рождественские каникулы начались рано, и у Джинни почти не было времени, чтобы купить подарки. Они с Биллом так и не смогли выбраться в Финикс, поэтому им пришлось ограничиться поездкой во Флагстафф и выбирать из того, что там было, идя на компромиссы практически во всем. Хотелось надеяться, что в следующем году все будет проще. Можно будет закупиться прямо здесь, в «Хранилище», и уже не надо будет ездить за покупками в большой город.
Саманта и Шеннон ушли к себе слушать новые компакт-диски и разглядывать и примерять остальные подарки. Впервые к ним не смогли приехать дедушки и бабушки – родители Билла встречали праздник вместе с его сестрой в Сан-Франциско, ее собственные родители гостили у ее брата в Денвере, – и обе девочки очень переживали по этому поводу. И в целом настроение в этом году было подавленным; все разворачивали свои подарки чисто механически, без обычного восторженного предвкушения.
Билл также был сам не свой, но, впрочем, он был сам не свой с тех самых пор, как обнаружил труп бездомного бродяги. Все это было объяснимо, хотя Джинни так и не могла взять в толк, чем вызвано его отвращение по отношению к «Хранилищу». Да, вероятно, страшная находка его напугала, и Джинни был понятен гнев ее мужа по поводу безжалостного уничтожения такого живописного места, но она никак не могла объяснить его буквально патологическую ненависть к этой компании. В последнее время Джинни чувствовала себя неважно, и хотя она пыталась списать все на обычное напряжение предпраздничных дней и на нескончаемое нытье Билла по поводу «Хранилища», была тут и еще какая-то дополнительная составляющая, и ей никак не удавалось